Неожиданно Паломбару осенило, словно кто-то снял повязку с его глаз. Как же он сразу не понял? Ему стало неловко от своей догадки. Епископ Константин был евнухом при византийском дворе. Легат отвернулся, чувствуя, как горят его щеки, и растерянно осознавая собственную полноценность. В епископе сочетались страсть и сила, присущие мужчинам, с переменчивостью, слабостью, отсутствием решительности и мужества, что было свойственно нежной женской натуре. Паломбаре показалось, что Михаил прочитал его мысли.

– Море состоит из воды, ваше величество, – мягко сказал Константин, не сводя глаз с императора. – Христос прошел по глади Генисаретского озера, а нам следует относиться к Его деяниям с уважением и вниманием. В противном случае, утратив веру, как в свое время Петр, мы можем пойти ко дну, и Господь не протянет нам Свою божественную длань, чтобы нас спасти.

В огромном зале наступила тревожная тишина.

Михаил медленно вдохнул, потом выдохнул. Он долго вглядывался в лицо епископа, однако Константин не дрогнул.

Виченце набрал воздуха в грудь, собираясь что-то сказать, но Паломбара больно толкнул его локтем в бок, и тот ахнул.

– Я не уверен, что Кирилл Хониат осознает необходимость этого союза, – после затянувшейся паузы произнес Михаил. – Он идеалист, а я – сторонник практических решений.

– Практицизм – это искусство, которое всегда приносит пользу, ваше величество, – ответил Константин. – Я знаю, что вы – истинный сын нашей Церкви и уверены в том, что вера в Бога обязательно дает результаты.

Паломбара с трудом сдержал улыбку, но на него никто не смотрел.

– Если я решу обратиться за помощью к Кириллу, – сказал Михаил, тщательно подбирая слова и глядя в лицо епископа немигающими глазами, – то именно ты будешь человеком, которого я к нему пошлю. А пока я надеюсь, что ты сделаешь все, чтобы убедить свою паству сохранять веру в Бога и императора.

Константин поклонился – без особого почтения и подобострастия.

Вскоре легатам разрешили удалиться.

– Этот евнух – очень неприятный тип, – сказал Виченце по-итальянски, потому что к выходу их сопровождал варяжский стражник.

Из окон открывался восхитительный вид на город. Виченце слегка передернул плечами и скривил губы от отвращения.

– Если мы не сможем изменить таких… людей, – он старательно избегал слова «мужчин», – то нам придется придумать, как их ниспровергнуть.

– Было время, когда евнухи занимали важные посты при императорском дворе и полностью им управляли, – сказал Паломбара, испытывая какое-то извращенное удовольствие. – Они были епископами, полководцами, советниками императора, юристами, математиками, философами и лекарями.

– Пусть Рим положит этому конец! – воскликнул Виченце с возмущением, но не без удовольствия. – Нам нельзя медлить.

И он так быстро зашагал вперед, что Паломбара с трудом за ним поспевал.

Глава 13

Легат направился к великому собору Святой Софии, но не для того, чтобы поклониться святыни, и уж тем более он не собирался участвовать в православном богослужении. Ему хотелось понять различие между греческим и римским обрядами.

Служба оказалась более эмоционально насыщенной, чем он ожидал. В ней была страстная торжественность, соответствующая атмосфере этого древнего храма, украшенного мозаиками, иконами, колоннами и позолоченными нишами, в которых помещались прекрасные статуи святых со скорбными глазами, Богоматери и самого Христа.