– Дурак! – сказала Ирка, но это был совсем не такой «дурак», как час назад, а симпатичный ей и, может быть, даже любимый «дурак».

Библиотека была взрослая. Им сказали, что с четырнадцати лет можно записаться, но нужен паспорт кого-нибудь из родителей с пропиской, а Иркина метрика не годится. «Нам только в читальный зал», – ответила Ирка, и оказалось, что туда пускают вообще без записи. А в читальном зале она спросила: «Где у вас персоналии?» Блинков-младший разинул рот. Не будь Ирки, он пошел бы домой за папиным паспортом, а что такое персоналии, вообще не знал. А Ирка, отойдя с библиотекаршей к тумбочке с картотекой, продолжала не вполне понятный разговор.

– Персоналии мы в последнее время не ведем, но есть картотека по авторам и по названиям. Здесь по книгам, здесь по журналам, – показывала ей библиотекарша.

– А по газетам нет?

– Нет.

– Плохо, что персоналий нет.

– Работать некому. Вот окончишь школу, окончишь институт и приходи к нам. Персоналии вести.

Библиотекарша отошла, а Ирка с кислым лицом покопалась в карточках на «И», потом на «П» и заулыбалась:

– Митек, повезло нам!

Блинков-младший посмотрел на карточку.

Там был выписан заголовок статьи: «Подполковник Иванченко: жизнь после смерти». Если бы статья называлась по-другому, скажем, просто «Жизнь после смерти», то найти ее было бы невозможно. Действительно повезло.

Им выдали номер журнала «Времечко» – свежий, декабрьский, – и Блинков-младший с Иркой уселись за свободный стол.

– Не отвлекайся, – сказала Ирка, хотя Митек и не отвлекался. Просто когда листаешь вдвоем один журнал, ее волосы щекочут тебе висок, и в этот момент совершенно невозможно думать ни о чем другом.

Статья начиналась разворотом: на левой странице фотография подполковника в милицейской форме, на правой – человека в спортивном костюме. Они были похожи, как близнецы, а выражение лиц разное. У подполковника губы подобраны, взгляд твердый, в уголках глаз «птичьи лапки», как будто он сощурился, глядя в прицел. А у того, который в спортивном костюме, нижняя губа капризно выпятилась, морщины разгладились, глаза округлились. У него было лицо малыша, по злому волшебству постаревшего за один день.

– Я переворачиваю, – сказала Ирка.

Блинков-младший спохватился, придержал ее руку и стал читать. Фотографии были большие, и места для текста на развороте осталось немного.

Покушение на подполковника Иванченко прозвучало как вызов… Это пропустим. Пятнадцать лет службы в органах милиции… Последние годы в Управлении по борьбе с организованной преступностью МВД… Старший оперуполномоченный по особо важным делам… Как мама у себя в контрразведке. Третьего мая был найден в подъезде своего дома…

Митек перевернул страницу. Иркины волосы щекотали висок, и он автоматически сдувал их, чтобы не мешали.

Третьего мая подполковника Иванченко убили. По-настоящему, насмерть: два выстрела в спину и контрольный – в затылок. У него остановилось сердце. Врачи совершили чудо: подполковнику вернули жизнь. Но вернуть разум не смогли.

Попавшая в голову пуля прошла вскользь, повредив важные участки мозга. Раненый превратился в маленького ребенка. Он узнавал родных и некоторых знакомых, отвечал на простые вопросы вроде «Хочешь яблочка?» и любил смотреть телевизор, только пугался, если стреляли. Это все. Здоровый, сильный человек, еще недавно гроза преступников, оказался беспомощным. Иногда к нему возвращались воспоминания. Подполковник целился в кого-то пальцем и плакал от бессилия.