– Храни нас, Господь… – прошептал Йене. – Если так… Что ты сам думаешь?

– Я не знаю. Теперь уже и не пойму.

– А что решил делать?

– Найти Маркуса. Быть рядом. Понять… и попытаться его остановить, если и впрямь…

Я не договорил.

– Ты и впрямь верующий человек… – с легким удивлением произнес Йене. – Не простой вор…

– Я вор. И кровь на моих руках есть. Но я верую, и я не хочу, чтобы Искуситель пришел в мир с моей помощью!

– Как ты поймешь, кто он на самом деле? – спросил Йене. – В прошлом толкователи считали, что имя Искусителя должно составить число зверя – шестьсот шестьдесят шесть. Но гематрия себя не оправдала. А по делам своим Искуситель будет выглядеть достойно и добро. Ты лишь запутаешься еще больше, Ильмар!

– Да, наверное… – уныло признался я.

– А где ты собираешься искать Маркуса? Я усмехнулся. Йене спросил:

– Не веришь мне?

– Конечно, не верю. Может быть, и побег наш – подстроен. И ты на самом деле – очень ловкий агент Церкви, святой паладин, навязанный мне в спутники.

Йене кивнул и сказал:

– Вот видишь, Ильмар? Ты даже во мне, простом человеке, разобраться не можешь. Кто я такой, добро тебе несу или зло. А хочешь разобраться в Маркусе, который либо наш мессия, либо его заклятый враг. По силам?

Я молчал.

– Лучше бы ты остался там, в яме… – вдруг изрек Йене. – Честное слово, легче бы тебе было.

– Можешь вернуться и сам в нее забраться! – огрызнулся я. – Она тебя ждет.

Монах замолчал, сгорбился, кутаясь в плащ. Лица под капюшоном видно не было, и о чем он думает, я даже догадаться не мог.

– Без тебя мне в пути легче будет, – жестко добавил я. – Вздрагивать во сне не стану. Но я тебя не гоню… как‑никак, а ты помог выйти. Одного же тебя схватят вмиг. Ты хоть домой податься можешь? Есть у тебя родственники, друзья?

– Были. Сейчас нет… наверное.

Он долго молчал. Дилижанс несся по дороге, лишь редко‑редко щелкал в воздухе бич – глухо, мокро. Луч мощного карбидного фонаря метался по дороге, высвечивая бесконечную череду капель.

– Ты был прав тогда, вор, – сказал вдруг Йене. – Мать моего сына была шлюхой. Обычной шлюхой. И не в монастыре она… а где‑то на улицах, как и прежде. Если бы мальчишка не вырос таким похожим на меня – я бы и не поручился, что он мой сын.

Вот так… Я даже не нашелся, что ответить.

– Она подкинула младенца к дверям типографии, – продолжил Йене. – Я работал в типографии Мореплавателя Ионы, набирал тексты. Это очень важная работа, Ильмар. Стоит лишь одну буковку поставить не на место – и исказишь святые тексты… Но… среди нас не было настоящего смирения. Мы с друзьями порой уходили в город… и грешили. Многие. Не повезло лишь мне одному.

Он задумался, потом предположил:

– А может быть, повезло? Мой род не прервется… если, конечно, в послушании сын пойдет в меня. А та женщина… подкинула младенца и оставила записку – чей он сын. Это большой грех, я ведь давал обет безбрачия, когда только обратился к вере, и уверен был в своих силах. Разбирались долго… потом решили, что я буду отбывать провинность, работая в подземной тюрьме. Почти что узник… сам. И даже позволили видеться с сыном. И потом позволили ему стать послушником и помогать мне. Нельзя сказать, что наказание очень жестоко, ведь правда?

– Да, Йене… наверное… – пробормотал я.