– Стакан воды.

Карлссон сидел и молча смотрел, как Фрида опустошает одноразовый стакан с водой, а потом они оба выпили по чашке черного кофе. Тоже молча.

– Готовы? – наконец спросил он.

– Где Кэтрин Райпон? – взял быка за рога Карлссон.

– Я ее не видела, – ответила Тэрри.

Карлссон медленно расстегнул ремешок часов и положил их на стол перед собой.

– Я хочу, чтобы вы четко поняли ситуацию, – начал он. – Я не знаю, закралось ли вам в голову подозрение, что вам придется столкнуться с маленьким таким обвинением в опрометчивом поставлении в опасность и получить маленький такой срок, с возможностью выйти через несколько лет за хорошее поведение. Боюсь, что такая догадка не имеет ничего общего с действительностью. Это звуконепроницаемое помещение, но если бы мы вывели вас в коридор, то вы смогли бы услышать рев толпы: эти люди кричат, и кричат они о вас. Мы, британцы, очень не любим, когда кто-то причиняет вред детям или животным. И есть еще один момент – присутствующая здесь доктор Кляйн, возможно, сочтет его проявлением сексизма, но что есть, то есть: мы, британцы, особенно ненавидим виновных в жестокости женщин. Вы получите пожизненное заключение, и если вы думаете, что оно будет состоять исключительно из занятий лепкой и чтением, подумайте еще раз. Тюрьма не бывает такой для тех, кто причиняет вред детям.

Карлссон замолчал. Тэрри по-прежнему смотрела перед собой.

– Но если вы сообщите нам, где она, – продолжал он, – то все может пойти совершенно по-другому.

Молчание.

– Ваш муж сбежал, – заявил Карлссон. – Но мы скоро найдем его. А тем временем вам придется испытать на себе все в полную силу. Я могу предложить вам выход. Но это предложение останется действительным очень недолго. Если вы не поможете нам, люди очень, очень на вас рассердятся.

– Вам не удастся настроить меня против него, – заявила Тэрри. – Мы сделали все вместе.

– На это он и рассчитывает, – заметил Карлссон. – Он уйдет от ответственности. Или попытается уйти. А вы останетесь здесь и будете расхлебывать кашу одна.

– Он может рассчитывать на меня, – упрямо твердила Тэрри. – Он всегда мог рассчитывать на меня. Я могу быть сильной ради него.

– Зачем вы упорствуете? – почти печально спросил ее Карлссон. – Все кончено. В этом нет никакого смысла.

Она только пожала плечами. Карлссон повернул голову к Фриде, в его взгляде читалась безнадежность. Он взял со стола свои часы, сунул их в карман пиджака, встал и подошел к психологу.

– Почему она так упорствует? Разве ей осталось что терять?

– Наверное, она боится потерять его, – мягко ответила Фрида. – Можно, я с ней поговорю?

– Чувствуйте себя как дома.

Фрида подошла к столу и села в кресло, которое только что освободил Карлссон. Пристально посмотрела на Тэрри, и Тэрри ответила не менее пристальным взглядом.