– Но, может, вы только что с кем-то расстались?

Фрида посмотрела в его серо-голубые глаза. Сколько времени прошло после этого «только что»? Она разошлась с Сэнди в декабре позапрошлого года. Она подозревала, что Гарри решит, что четырнадцать месяцев – очень долгий срок; так решило бы большинство людей. Чем можно измерить отсутствие? Шли минуты, которые стали часами, и часы, которые походили на пустыню без горизонта. Были дни, унылые и безжизненные, как свинец, и целые недели, когда ей приходилось заставлять себя дюйм за дюймом идти вперед. Как узнать, когда сердце готово попробовать еще раз? Возможно, у таких, как она, сердце никогда не бывает готово, и его приходится заставлять открыться.

– Не так давно у меня кто-то был, – мягко ответила она.

– Повезло тому кому-то.

– Нет. Я так не думаю.

– Но все уже в прошлом?

– Он уехал. – Далеко уехал, мысленно добавила она. В Америку, на другой континент. – И я не хочу об этом говорить.

– Не могу себе представить, как кто-то… – Гарри оборвал фразу на полуслове. – Простите. Мы только что познакомились, и я не хочу все испортить.

– Ничего страшного.

– Но я считаю, что вы очень красивая.

– Спасибо. Скажите, вы уже решили, куда именно мы идем, или это по-прежнему тайна для нас обоих? Мы почти добрались до Шордича.

– Точно. Конечно. Погодите. – Он снова посмотрел на экран телефона и открыл окошечко в стеклянной стенке, отгораживавшей их от водителя. – Пожалуй, мы выйдем на этом перекрестке.

Они вышли на центральной улице Шордича.

– Я когда-то работал в одном офисе, здесь неподалеку, – небрежно обронил Гарри. – И в то время я считал – вообще-то не просто считал, а и открыто утверждал, – что это единственный район Лондона, который никогда не станет модным. И вот приблизительно пять лет спустя я прочитал в одном американском журнале, что самое модное место на всем белом свете теперь Хокстон, район в Шордиче! – Он постучал пальцем по экрану телефона. – Ладно. Просто следуйте за мной.

Они свернули с центральной улицы, и Гарри повел Фриду через лабиринт улиц, иногда сверяясь с телефоном.

– Все, пришли, – объявил он. – Я так думаю.

Они стояли перед стальной дверью чего-то похожего на склад. Гарри нажал на кнопку звонка. На фоне статических помех зазвучал чей-то голос.

– Гарри Уэллс плюс один, – произнес Гарри.

Раздался щелчок, и он толкнул дверь. Они вошли и поднялись по металлической лестнице. Наверху открылась еще одна дверь, и на пороге их встретила женщина. Она была крупной, с великолепными, мелко завитыми светлыми волосами, торчащими во все стороны, и буквально завернута в белый передник с единственной вертикальной полосой темно-красного цвета. Она провела их в маленькую квартиру без внутренних перегородок – сплошные некрашеные доски, кирпичные стены, открытые трубы и металлические радиаторы центрального отопления. Большие окна выходили на Лондонский Сити. Из пяти самодельных столов четыре уже были заняты. Женщина подвела их к свободному столу, и они сели.