Сколько он там пролежал? Да уж порядком! Первым снежком его присыпало, морозцем подморозило.

Особые приметы? Да какие там особые приметы! Особой приметой у него был проломленный висок. Вот эта уж примета — из разряда совершенно особых…

А так… тело как тело. Разве что… Кажется, это вас заинтересует. Вот, почка несколько смещена влево, почечные канатики незначительно утолщены, а наличие камней в желчном пузыре позволяет предположить, что…

Ах, вас не это интересует? А что же? Наружные приметы? Татуировки, шрамы, родинки? Невусы? Приметы, по которым легко опознать человека в толпе? Нет, пожалуй, не было. Собственно, в акте вскрытия все подробно сказано. И в милиции я все подробно объяснил…

Сведенная татуировка? На плече? Орел, распластавший крылья? Нет, не было, пожалуй, иначе я отметил бы этот факт в протоколе. Правда, специально такое обследование не проводил. Тут ведь какое дело, если татуировку свели грамотно, в косметическом кабинете, так и следов останется минимум. Впрочем, можно исследовать тело на предмет татуировки, но для этого нужна эксгумация, а для эксгумации — веские основания…

Однако меня это мало касается, я вообще-то последние дни здесь досиживаю. Ухожу на вольные хлеба. В коммерческую медицину. Говорят, если хорошо умеешь в руках держать скальпель, то в жизни не пропадешь.

Кто именно нашел тело? Конечно, знаю! Весь город об этом знает! Горничная из пансионата, тетя Маша. Она тут рядышком живет. Как выйдете, через дорогу налево, и там через три дома пятый, с резными синими наличниками на окнах и рябиной у ворот. Тете Маше скажите, что от меня. Да, опасайтесь ее цепного кобелька — обязательно штаны порвет. Это он за личную доблесть почитает — незнакомым брюки портить. Так что лучше стучите в калитку.

Что ж, будете в нашем городе — заходите. Мы гостям рады.

Утро после всенощного бдения я провел как на иголках. Так и не смог решиться, что лучше: то ли самому отправиться к Деревяшкину с повинной, то ли покорно ждать карающего пинка судьбы. И то и другое было невыносимо.

Битый час я тупо вглядывался в цифры платежного поручения, отпечатанного на превосходной мелованной бумаге. Цифры, казалось, хихикали, кривляясь у меня на глазах. Частокол овальных нулей трясся в беззвучном хохоте. Гордой лебедью, помахивая извивающимся хвостом, плыла ядовитая двойка, пятерка, махнув на все рукой, браво подскакивала над строчкой, а туповатая шестерка, вопросительно завершая цифровой ряд, озадаченно почесывала округлой ручкой череп.

Но, может быть, это ошибка бухгалтерии? Они неправильно набили цифры счета и…

— Алина, принеси копии договоров по вчерашней сделке, — произнес я в трубку.

— Что-то не так, Александр Юрьевич? — вопросительной тревожностью отозвалась трубка.

— Просто хочу кое-что проверить, — мрачно буркнул я.

Вечно она лезет со своим сочувствием! Вечно она вмешивается в дела, которые ее абсолютно не касаются. Вечно пялится на меня своими густо намалеванными гляделками, изображая трогательные чувства, которые, кроме нее, никому не нужны. Как она меня раздражает! Просто бесит!

— Спасибо, — поблагодарил я с натужной улыбкой, надеясь, что девица поскорей уйдет.

Она не ушла. Ей было интересно.

— Что-то не так? — повторила с удесятеренной нежностью в голосе.

Я с тупой обреченностью уставился в бумаги. Последняя надежда беззвучно почила, не успев даже вылупиться на свет божий. Номер счета на платежке и номер счета в договоре совпадали.

Нет, бухгалтерия не ошиблась.