— Ой, умора, ой, не могу! Ведь этот господин-рогатый!

— Как это? — улыбнулся генерал.

— Ему жена рога наставила! Наш комнатный лакей Ляпишев был связным между супругой этого господина и постояльцем Квятковским. Он носил записочки — они писали друг другу, а мы, грешным делом, почитывали их и много смеялись.

Вызвали Ляпишева, шустрого, востроглазого лакея. Он подтвердил слова портье:

— Так точно, ваше превосходительство! Грех мой, это я распечатывал. Но уж очень уморно читать было. Постоялец называл дамочку «лапочкой», «земляничкой», «кухонной»…

— Не путай, — осадил лакея портье. — Не «кухонной», а коханой.

— Виноват, ошибся. Я им постель застилал, а он ей еще говорит: «Уехать бы, Мотя, с тобой в Талию!»

…Оказавшись на улице, генерал весело взглянул на Линдера:

— Сегодня же меняйте гостиницу, нам нельзя показывать, что знаем друг друга Мне пришла свежая мысль!

СУПРУЖЕСКИЕ ШАЛОСТИ

Читатель уже знаком с оригинальными и смелыми следственными ходами генерала Кошко. Вот и теперь, осуществляя «свежую мысль» шефа, Линдер направился к неверной супруге кассира. Его встретила полноватая дама лет тридцати, с обманчиво непорочным и чуть глуповатым выражением на круглом лице.

Линдер, неотразимый красавец, галантно расшаркался, приложился к ее ручке и томно заглянул в выпуклые светлые глаза:

— Ах, как я его понимаю, как я очень его понимаю!

— Вы, пан, об ком изволите намекать?

— Да будь у меня копи царя Соломона или все золото мира, я все поверг бы к ногам такой прелестной особы! А говорю я о своем закадычном друге пане Квятковском. Он мне все уши прожжужал о вас.

— Нет, я не знакома со Станиславом.

— Ха-ха! Вот вы и проговорились. Если не знаете Квятковского, откуда вам известно его имя? Но Стас был прав, когда просил соблюдать конспирацию. Слишком серьезное дело он провернул вместе с вашим мужем. А как Стас томится без вас! Он сказал мне: «Веришь, отдал бы миллион, только бы оказаться с моей лапочкой, с моей коханой Мотей где-нибудь в Италии!»

— Ах, правда! А я боялась, что вы меня дурите. Где он сейчас?

— Страстно любя и доверяя вам безмерно, Стае все же просил ради пользы дела пока не называть его адреса. Конспирация.

— Разумею!

— Но пусть в разлуке служит вам, Матильда Ивановна, утешением вот это, — Линдер протянул фото Квятковского, хранившееся в архиве полиции и теперь наклеенное на красивое паспарту: «Ателье В. Чеховского. Москва, Неглинная,5».

Хозяйка срывающимся от волнения голосом прочитала: «Моей коханой Моте от любящего Стаса». Полицейский умелец ловко подделал почерк Квятковского.

— Какое счастье! — Матильда Ивановна прильнула пухлым ртом к фото. — Скажите ему, что я до гроба буду верна… Давайте вместе покушаем.

За обедом Линдер словно невзначай предложил:

— Кстати, вы можете сами написать Стасу. Я очень скоро надеюсь встретиться с ним.

Усевшись за секретер, она написала на своем фото, тщательно выводя слова: «Мой нежный котеночек! Я вся истомилася. Скорее приезжай, пока мужа не выпустили из тюрьмы Целую 100 тысяч раз».

СТРАШНАЯ МЕСТЬ

И вновь кассир предстал перед генералом, и вновь его непоколебимый вид говорил о решении: «Молчать!»

— Ваша твердость вызывает уважение, — сочувственно произнес генерал.