— Мне тоже очень не хватает его, девочка.

Владислава промолчала.

— Кто знает, — Феликс снова уселся на свое место и как-то сразу ссутулился и постарел. Теперь он выглядел вполне на свой возраст, — Возможно Олежке сейчас намного лучше, чем всем нам. Хорошим людям не может быть плохо там, — Феликс показал рукой на с любопытством заглядывающее в небольшое окошко сарайки небо, — Подожди, дружище, — обратился он к невидимому Раевскому, — Не долго осталось, скоро встретимся.

— Феликс, — Сергей решил, наконец, перейти к делу, — Простите, что терзаю рану утраты… Мы с Владой пытаемся провести собственное расследование этих убийств. Кажется, вчера Вы просили Владу зайти, чтобы поговорить на эту тему?

Феликс не отрывал глаз от своей кружки. Владислава с благодарностью посмотрела на Сергея, простив ему сразу все грехи на десять лет вперед. Сама девушка была сейчас не в состоянии хладнокровно вести беседу на нужную тему.

— Я поторопился, — заговорил, наконец, Феликс, — Мне казалось, что я накопал достаточно фактов, чтобы сделать кое-какие выводы. Но сегодня выяснились новые обстоятельства, и, до того, как я смогу вписать их в свое виденье этого дела, мне не хотелось бы делиться с Вами своими соображениями… Ты ведь сама ничего не рассказываешь мне об этом деле, девочка…

— Феликс!!! — Владислава не выдержала, — Пожалуйста, расскажи нам все свои соображения. Поймите же вы все, что мы сильнее преступника только когда действуем сообща! Если каждый будет пытаться проводить расследование в одиночку, никому не открывая известных ему фактов, то это дело затянется очень надолго. Феликс, неужели ты не понимаешь…

— Я все понимаю… Просто хочу все проверить, прежде чем говорить тебе.

— Проверим вместе, — Сергей снова пришел на помощь девушке.

— Ну хорошо… В конце концов тебя это дело касается больше, чем меня. Только, если вдруг окажется, что все это лишь моя фантазия, не обижайтесь.

— Феликс, мы слушаем!

— Когда я узнал о случившемся с Олежкой… Я ведь тоже поверил в версию о самоубийстве. Пойми меня правильно, Влада, твой отец всегда производил впечатление человека благополучного лишь внешне… Он с юности выбрал себе цель, шел к ней, многого добился…Но где-то в глубине он всегда осознавал, что идет не своей дорогой. Понимаешь, все его попытки создать красивую жизнь, которой никогда не коснутся серые когти обыденности, сводились к зарабатыванию денег…Азарт заработка захватил его настолько, что сил и времени на настоящую самореализацию у него просто не оставалось. Он попал в плен к собственному бизнесу. Я вообще считаю, что бизнес — это такая болезнь, от которой надо лечиться. Я говорил Олежке об этом, он соглашался. Потом, смеясь, напоминал, что я, всю жизнь ожидающий от высших сил каких-то указаний о поприще своей самореализации, так ничего до сих пор и не добился. Да, конечно, в реальной жизни я ничего не имею, но духовно я не сломлен. А твой отец… Рано или поздно он должен был оглядеться и осознать, что все сделанное им настолько сиюминутно и незначимо… В общем, я решил тогда, что Олежка, наконец, осознал бессмысленность своего существования, и, как человек деятельный, решил предпринять кординальные меры для борьбы с ней.

— Эх ты, — Влада с нежностью посмотрела на этого сумасшедшего, — Ты даже в смерти друга пытался найти подтверждения своей правоты в вашем извечном споре.

Феликс вздрогнул.

— Возможно. Олежка вполне одобрил бы это.

— Мы опять отвлеклись от темы, — Сергей понял, что Феликсу нельзя давать возможность углубляться в философию, — Вряд ли расследование убийства Раевского действительно сводится к поискам смысла жизни.