Я хотел обидеться, но испугался, что крыса уйдет, поэтому обиду проглотил и начал оправдываться:

— Почему это не знаю? Я, между прочим уже «Капитана Врунгеля» до девяносто четвертой страницы дочитал. А там полно всяких такелажей и рангоутов, так что…

— А это что? — надменно говорит крыса. — Художественная литература? Так это, извините, молодой человек только у зубного на журнальный столик положить, чтобы больные, пока в очереди ждут, не скучали. А вы вот прочитайте сначала «О прокладке курса большой дуги по ноктаузу» или «О вычислении безопасного количества вир на одну майну при погрузке трюма в грот», а потом и заявляйте претензии. Да-с.

Я открываю словарь морских терминов в конце «Капитана Врунгеля», чтобы выяснить, что такое «ноктауз»: а там написано, во-первых не «ноктауз», а «нактоуз» и говорится, что это «высокий шкафчик вроде тумбочки, на который ставят компас». Я, понятно, и говорю:

— Во-первых, вы неправильно употребили термин «нактоуз», а во-вторых это шкафчик для компаса и по нему прокладывать курс нельзя.

Крыса чуть пятнами не пошла от такой дерзости с моей стороны, хвост ее задергался мелко, глаза уставились на меня. А потом она с собой, видимо, совладала и отвечает.

— Отставить! Это где еще видано, чтобы, извините, сухопутная крыса, моряка языку учла?

(Здесь я хотел заметить, что кто из нас крыса, еще посмотреть надо, но не смог вставить и слова).

— Вот был бы ты у меня юнгой, карасей бы отведал. Заодно и веником драить научился и разбираться, что есть что в море, научился. А ноктауз, молодой человек, — сказала она, остывая, — и нактоуз, — разные вещи. Ноктауз это — тазик для ног — шведское слово, и незнание этой необходимой в морском обиходе вещи, культурному человеку, чести не делает. Даже если он глуп, как морская коза.

На козу я уже не обиделся, привык, по-видимому, меня другое заинтересовало.

— А вы что плавали? — задал я сам собой напрашивающийся вопрос.

— Бревна плавают, — проворчала крыса, которую, как позже оказалось, звали Штормтрапом, а после паузы сердито выпалила: — Я ходил, как батенька Адмирал Ушаков ходил. Так ходил, что вашим врунгелям и не снилось. Весь мир, просыпаясь, каждое утро к газетам да телевизорам бежал, чтобы узнать, как там боцман Штормтрап и матрос Балласт очередную трудность преодолели и очередной опасности избежали. Единственная кругосветка двух матросов на попутных судах. Всемирная слава и тысячи почитателей.

И так интересно мне стало, как это можно в кругосветное плавание без своего судна отправиться, что я решил все стерпеть, но о путешествии Штромтрапа послушать. Да он и сам, судя по всему, ждал от меня такой просьбы — об этом говорил весь его вид. Он сидел ко мне спиной, надувшись, и соскребывал сладкие подтеки с банки клубничного варенья так, как, только, если очень сильно хотеть чего-нибудь рассказать, делают.

— Ой, расскажите, пожалуйста, — попросил я боцмана. — Я очень хочу стать моряком. Даже тельняшку у дяди просил с Дальнего Востока привезти.

— Тельняшку, молодой человек, любой валенок одеть может. Но моряком или матросом от этого не станет. Для этого еще кое-что требуется: смелость, находчивость и, — он многозначительно поднял палец, — упорство. А этого у валенок не имеется. Научно установленный факт. Вот кабы я не сочетал все эти три качества, разве стал бы уважаемым моряком с таким всемирно известным именем? Правда, и среди адмиралов валенки встречаются, но, к счастью, редко, и узнать их легко.