Кербабаев: Читал «Раковый корпус» с большим неудовольствием. Все – бывшие заключённые, всё – мрачно, ни одного тёплого слова. Просто тошнит, когда читаешь. Вера предлагает герою свой дом и свои объятия, а он отказывается от жизни. Потом это «девяносто девять плачут, один смеётся», – это как понять? это – про Советский Союз? Я согласен с тем, как говорил мой друг Корнейчук. Почему автор видит только чёрное? А почему я не пишу чёрное? Я всегда стараюсь писать только о радостном. Это мало, что он от «Пира победителей» отказался. Я считал бы мужеством, если бы он отказался от «Ракового корпуса», вот тогда я б обнял его как брата.

Шарипов: А я б ему скидку не дал, я б его из Союза исключил! В пьесе у него всё советское представлено отрицательно и даже Суворов. Совершенно согласен: пусть откажется от «Ракового корпуса». Наша республика освоила целинные земли и идёт от успеха к успеху.

Новиченко: Письмо съезду разослано с недопустимым обращением через голову формального адресата. Присоединяюсь к строгим словам Твардовского, что мы эту форму должны решительно осудить. Не согласен с главными требованиями письма: нельзя допускать всё печатать. Это что ж тогда – и «Пир победителей» печатать? По поводу «Ракового корпуса». Сложное испытываю отношение. Я – не ребёнок, мне тоже придётся умирать, и может быть, в таких же мучениях, как герои Солженицына. И здесь-то важнее всего: какова твоя совесть? каковы твои моральные резервы? И если бы роман ограничивался этим, я бы считал нужным печатать. Но – низкопробное вмешательство в нашу литературную жизнь – карикатурная сцена с дочкой Русанова. Идейно-политический смысл нравственного социализма – это отрицание марксизма-ленинизма. Потом эти слова Пушкина – «Во всех стихиях человек тиран, предатель или узник», – это оскорбительная теория. Все эти вещи категорически неприемлемы ни для нас, ни для нашего общества и народа. Судьями общества в повести взяты все пострадавшие, это оскорбительно. Русанов – отвратный тип, правдиво изображён. Но недопустимо, что он становится из типа – носителем и выразителем всего нашего официального общества. Коробит частое употребление имени Горького в этих подлейших и грязнейших русановских устах. Даже если роман будет доведен до определённой кондиции – он не станет романом соцреализма. Но будет явлением, талантливым произведением. Прочёл я и «Пир победителей» – и что-то по-человечески надломилось по отношению к автору. Надо преодолеть всяческие корешки, ведущие от этой пьесы.

Марков: Состоялось ценное обсуждение. Я только что приехал из Сибири, пять раз выступал перед массовой аудиторией. Надо сказать, никакого особенного ажиотажа вокруг имени этого автора нигде нет. Только в одном месте подали записку – я прошу извинения, но именно так было написано: «а когда этот Долженицын перестанет поносить советскую литературу?» Мы ждём от Солженицына совершенно чёткого ответа на буржуазную клевету, ждём выступления в печати. Он должен защитить свою честь как советского писателя. Заявлением о «Пире победителей» он снял с моей души камень. «Раковый корпус» я оцениваю, как и Сурков. Вещь стоит всё-таки в каком-то практическом плане. Совершенно не приемлю в ней всех общественно-политических заходов.