— Завар и Фаруд, вы первые на страже.

Двое названных воинов под незлобные шутки своих более удачливых товарищей молча передали им поводья лошадей и без слов растворились во тьме.

Только тогда оставшиеся не спеша расседлали нетерпеливо стригущих ушами лошадей, долго поили и чистили их, нося воду в кожаных ведрах и бурдюках, затем стреножили и пустили пастись под присмотром Бабака. И лишь позаботившись о животных, люди занялись собой: умылись и кое-как очистились от пыли. Конан на время сменил сторожей, позволив им привести себя в порядок, перекусить, и снова отправил на свои посты. Для костра топлива не нашли. Вязали пучки из сухой травы и жгли их, чтобы хоть как-то устроить лагерь. Потом уселись тесным кружком и молча жевали черствые лепешки из грубо толченого ячменя и вяленную ломтиками конину, зато, не скупясь, запивали еду водой.

Конан распределил ночные смены часовых и приказал отдыхать остальным, а сам пошел проверять посты. И только после этого он лег сам.

Наемники уже мирно сопели, утомленные тяжелым дневным переходом, спали, не снимая доспехов и положив оружие рядом с собой. Седло под голову, конскую попону на землю — вот и готова солдатская походная постель.

«Гидарза слишком громко храпит, надо будет его отучить. Но не сегодня. Этот отдых они заработали честно», — успел еще подумать киммериец, прежде чем сон свалил его.

Спал он беспокойно и чутко, поэтому сразу проснулся, потянувшись к оружию, когда уловил какой-то шорох рядом.

— Конан, Конан, проснись. Беда! — раздался тревожный шепот из темноты.

Сон мгновенно исчез, и мозг киммерийца заработал с четкостью галерных гребцов.

— Я не сплю, Фаруд. В чем дело?

— Отряд! Большой отряд! И он идет прямо сюда! — Молочно-бледное в ночной тьме лицо гирканца Фаруда возникло совсем рядом с головой киммерийца.

— Как далеко и сколько их? — внешне Конан остался спокоен, но сердце варвара забилось сильнее.

— Трудно сказать… Идут с юга, как и мы. Послушай сам.

Фаруд припал ухом к земле, и Конан без колебаний последовал его примеру. Откуда-то издалека, будто из самых земных недр послышался тяжелый гул сотен конских копыт, медленно, но неумолимо накатывающийся на киммерийца волной.

Конан резко выпрямился и вскочил на ноги, поспешно пристегивая к поясу меч.

— Хвонги! Только они из степняков не подковывают лошадей, — бросил он оцепеневшему Фаруду.

Гирканец согласно кивнул в ответ.

— Сотни две… налегке идут.

— Буди остальных! Быстро и без шума. Седлайте лошадей! Я к Завару, — распорядился киммериец и, словно тень, растворился в ночи.

Фаруд по привычке прицокнул языком в восхищении, проводив Конана взглядом, подхватил его седло и со всех ног бросился выполнять приказ командира.

Конан бесшумно крался вперед, и казалось, будто трава сама расступается перед ним. Но даже ему подкрасться незамеченным к Завару не удалось. Еще бы, иначе бы молодой хауранец не служил в его десятке.

— Стой! Назови себя! — холодно предостерег Завар.

— Конан, — коротко бросил киммериец, не сбавляя шага. — Что тут у тебя?

Он сел на землю рядом с хауранцем и осторожно выглянул поверх трав. Размеренный топот конницы уже слышался довольно отчетливо.

Вскоре к этим звукам присоединился натруженный конский храп, звон металлических частей сбруи и лязг оружия.

«Хорошо, — довольный услышанным, подумал варвар. — Лошади устали, наверное, тоже шли целый день. Наши свежее, и если придется удирать…»

— Вот они! — выдохнул Завар, ныряя в густой ковыль.

Но Конан уже заметил первых всадников, словно призрачные посланцы смерти, вынырнувших из темноты.