- Блеск! - искренне восхитился Собеляк. Абсолютно стерильный по части фундаментальных наук, он краем уха слышал о голографии, полагая, что она сродни порнографии, но много мягче, на манер ню в электронном исполнении. Я бы сказал больше: скелетография!

 Владик недоуменно повел плечом.

 Дождь внезапно иссяк, и угасающее небо, еще достаточно светлое, прояснело.

 - Глаз циклопа, - небрежно бросил очкарик. - Надо делать ноги, а то скоро опять хлынет.

 - А ты разгони, - прозвучала чья-то подначка. - Свято место пусто не бывает.

 "Способные пареньки", - подумал Собеляк, выходя вместе со всеми из-под бетонного свода. Под ногами захрупали тающие градины. Ребята решили идти к метро через площадь. Михаилу было все равно - лишь бы в метро - и он увязался за ними. Сандра - особая статья, а про заклинателя он сделает отдельно, строк шестьдесят-семьдесят. Заголовок пришел из космоса, из ноосферы: "Племя изгоняет колдуна". Пониматься будет: "Племя (молодое, незнакомое) изгоняет колдуна".

 - Чем увлекаешься? - спросил он Владика уже просто так, общения ради.

 - Информатикой.

 - Здорово! В физики, значит, пойдешь?

 - В математики.

 - А насчет лирики как? Стихи любишь?

 - Стихи? - тонкие, красиво очерченные губы мальчика дрогнули в пренебрежительной усмешке. - Смотря какие стихи.

 Место - проходили мимо Спасских ворот, время - золоченые стрелки приближались к одиннадцати, и даже хруст льда на брусчатке вызвали соответствующую ассоциацию. Он дерзко вскинул голову и с завыванием, как читают поэты, продекламировал:

 Шуршит по крыше снеговая крупка,

 На Спасской башне полночь бьют часы.

 Знакомая негаснущая трубка,

 Чуть тронутые проседью усы.

 - Это про кого?

 - Про Сталина, - Владик с нескрываемым интересом смерил репортера взглядом. - Слыхали про такого?

 - Сочинил кто? Не сам ли?

 - Во дает! - восхитился очкарик.

 - Заткнись, - одними губами выдохнул Владик, сделав страшные глаза, и, доверительно наклонясь к Собеляку, проронил со значением:

 - Не для печати: один выдающийся поэт - тайный ампиловец. Из досье моего деда.

 - Он что, любит усатого? - принимая все за чистую монету, осведомился Михаил.

 - Нэнавыдыт!

 - За что?

 - За все.

 - Например?

 - Отца у него расстреляли, прадедушку моего.

 - Белогвардеец? Капиталист? Или за здорово живешь?

 - Секретарь обкома.

 - Любопытно, - Собеляк начал догадываться, что мальчишка его дурачит, но не обиделся, а, напротив, проникся симпатией.

 Ребята хохмили, перепирались, обмениваясь короткими репликами, но специфические словечки, с нарочитой небрежностью слетавшие с языка, зачастую оставались непонятными. Репортеру не пристало быть ни особо стеснительным, ни тем более деликатным, и Собеляк с наивным видом, чему немало способствовала вислая губа, лез с расспросами.

 Компания встречала их покровительственным смешком.

 - Ужалиться?

 - Выпить где-нибудь в офисе.

 - В каком офисе?

 - Во дает! В любом подвале!

 - Свалили шнурки?

 - Значит, родители тю-тю - отвалили.

 - Морг?

 - Правда не знаешь?.. Да квартира!

 "У нас было все иначе, - не без грусти подытожил Собеляк. - Кирнуть, предки, хата... Они будут лучше, чем мы", - пришел к выводу, причислив себя к прошлому поколению, хотя разница между ним и этими, нынешними, составляла не более десяти лет.

 Земля и ее обитатели купались в океане электромагнитных волн, соткавших виртуальную реальность параллельного мира.