Мама умерла уже во время войны от сердечной болезни, осложненной хронической дистрофией. Двоюродный дядя определил четырнадцатилетнего Антона на металлургический завод - подручным на рудном дворе. Какая-то высокая комиссия из Москвы обнаружила в железной руде примесь, само название которой хранилось под строжайшим секретом. Срочно снарядили поисковую партию, куда по случайному стечению обстоятельств в должности коллектора попал и Антон Ларионов.

 Так начались его скитания в поисках, как выяснилось по ходу дела, урановых руд: Урал, Южная Сибирь, Таджикистан, Монголия.

 В промежутках между полевыми сезонами он с грехом пополам закончил вечернюю школу и подал на геологоразведочный. Рабочий стаж, орден "Знак Почета" и второй разряд по стрельбе обеспечили зачисление в вуз вне конкурса, но вторая экспедиция в пески Гоби, где нашли выходы урановой смолки, вынудила взять академический отпуск сразу после первого курса. Собираясь в дорогу, Антон и не думал, что уже не вернется на факультет и с геологией будет покончено навсегда.

 Судьба поджидала его на развалинах заброшенного буддийского монастыря, где разбила лагерь палеонтологическая экспедиция Игнатия Глебовича Артемова, открывшего глубоко в песках окаменелые скелеты и яйца гигантских динозавров. Встреча с выдающимся ученым, а в недалеком будущем и знаменитым писателем, толкнула Ларионова на решительный шаг. Возвратившись из экспедиции, он, никому ничего не сказав, забрал документы и отнес их в приемную комиссию исторического факультета МГУ, но не прошел по конкурсу. Будь он членом партии или комсомольцем, для него, возможно, сделали бы исключение, но чего нет, того нет, а в университете на этот счет режим отличался особой свирепостью. С превеликим трудом удалось пролезть на заочный, что обернулось двойной удачей. После весенней сессии Артемов взял Антона к себе в отряд землекопом-мотористом.

 Ночи у костра под необъятным монгольским небом с вещими контурами созвездий "перелицевали", как пошутил, спустя годы, Артемов, всю жизнь несостоявшегося геолога. Теперь, на пороге вечности, Ларионов мог вспомнить каждое слово учителя и даже интонацию, с какой оно было произнесено.

 Перед ним открывался неизведанный мир, где, как зачарованные острова, вне времени и пространства, проплывали золотые сны человечества: Атлантида, уносящая неразгаданную тайну в бушующие пучины, Египет с его фараонами, спящими в подземных гробницах, магические мистерии Эллады, чудеса индийских йогов, непостижимые умом грезы отшельников заоблачного Тибета.

 - Им только кажется, что это реальность, - усомнился Ларионов, когда Игнатий Глебович упомянул о переселении эфирного духа в другое тело.

 - Смотря что понимать под реальностью.

 - Истину, данную нам в ощущениях, - не задумываясь, ответил Антон, без особого труда сдавший зачет по основам марксизма-ленинизма.

 - А что есть истина? Еще Понтий Пилат спрашивал об этом Христа. Удовлетворительного ответа люди так и не нашли. Однако каждый, в ком есть хотя бы искра священного огня, задает его снова и снова... И, знаете, почему?

 - Наверное, потому, что абсолютная истина недостижима?

 - Можно ответить и так, - благоразумно уклонившись от обсуждения канонизированной формулировки, Артемов подбросил в огонь верблюжьей колючки, иссушенной до белизны. - Но мне все же думается, что побудительной причиной является смерть, - добавил он, следя за полетом взметнувшихся искр, затмивших на миг необыкновенно яркие, почти без мерцания звезды.