На самих камнем вернется.

    Пожалуй, во всех знатных семьях (особенно если цепочка Обрядов насчитывала свыше десятка звеньев) каждый мальчик, едва войдя, что называется, «в сок», мигом уяснял простенькую правду. Зов плоти для него звучал воем волчьей стаи: одним - наслажденье погоней, другим - смертный хрип и кровь на снегу. Он без забот мог взойти на ложе женщины, чье происхождение было сходным с его собственным. Но попытка облагодетельствовать хорошенькую служаночку могла закончиться печально.

    Для служаночки.

    Да и для незадачливого любовника, если, конечно, он был не из тех, кого вдохновляют чужие мученья. Густав Быстрый, например, заранее поделился с сыном своим пагубным опытом, предвосхищая сыновние метания. В конце концов, ты жаждешь любви, и пускай не твоя вина, что любовь оказалась разрушительней болезни и безжалостней насильника… Потрясения иногда бывали губительны для неокрепшей души юнца: уходили в монастырь, бросались в сумасбродства, гибли в безнадежных походах. Кстати, сходные неприятности преследовали и людей вроде астролога Томазо Бенони. Только в случае их любви бедной пассии грозили отнюдь не телесные увечья, а расстройство рассудка, душевная горячка или расслабленность членов до скончания дней. И, сам будучи скорбен телом, человек вроде сьера Томазо нуждался в женщине, способной пробудить в плоти угасший дух - что, согласитесь, редкое искусство.

    Белошвейки Толстухи Лизхен владели таким искусством.

    Шляпницы выдерживали ласки дворян. Лизхен, сама в прошлом опытная шляпница, бывшая на содержании у некоего маркграфа, умела готовить правильных девиц. Способных одарить высокопоставленных любовников всеми прелестями страсти, оставшись при этом живыми и в здравом рассудке. За что и ценили.

    -  Куда ей деться? Февраль на дворе!

    -  Вернется! Покрутит хвостом и прибежит! - вмешался силач-привратник.

    Люди в ливреях Хенинга переглянулись:

    -  А что мы скажем молодому наследнику?!

    -  Так он сегодня в Мондехар едет! Свататься! Пока суд да дело…

    -  Велел домик ей снять… прислугу…

    -  Так я ж! я ж вам и!..

    -  Здоровы будьте, мейстер Филипп! Сам не зная зачем, - скорее всего, желая отрешиться от вопросов, связанных с явлением Мануэля, - Филипп ван Асхе направился к заметившей его Толстухе Лизхен. Скандал у ворот тайного лупанария был мейстеру безразличен. Он скользнул взглядом по ливреям крикунов. Цвета Дома Хенинга, а на рукавах грозит клювом Рейвишский грифон. Люди молодого наследника. Интерес возник, но слабый. Сейчас пройдет. Сейчас все пройдет, и можно будет спокойно идти домой.

    Мейстер Филипп не знал, что шаг за шагом входит в историю, которой суждено прерваться, едва начавшись, без видимого продолжения.

    На тринадцать лет.

    Пустяк, если задуматься.

    -  Здравствуйте, Лизхен! - кивнул Душегуб. - Как поживаете?

    КНИГА ПЕРВАЯ

    -  Как по-твоему, в деле охраны есть ли разница между природными свойствами породистого щенка и юноши хорошего происхождения?

    -  О каких свойствах ты говоришь?

    -  И тот, и другой должны остро воспринимать, живо преследовать то, что заметят, и, если настигнут, с силой сражаться.

    -  Все это действительно нужно.

    Платон. «Государство».

    I

    Последняя овца, густо облепленная репьяками, заблеяла на прощание.