-  Переночуем здесь, а утром едем в Потапово, - решительно сказала она, - А вы господин войсковой старшина, поблагодарите господина капитана за заботу и внимание, - добавила она не без яда в голосе.

    Тот согласно кивнул, явно не обратив никакого внимания на язвительные интонации безусого корнета, и ушел по своим командирским делам.

    Глава 17

    Нашего проводника звали Дормидонтом и был он пожилым тридцатилетним мужиком, имеющим на все на этом свете свой собственный взгляд. Кой ляд заставил его пойти в партизаны, я так и не понял. О французских оккупантах он имел мнение, что, они насланы на нас Сатаной, в наказание за неправедную жизнь.

    -  Ты, ваше сиятельство, сам посуди, как же можно без наказания, когда кругом грех и блуд? - лишь только мы отошли от партизанского бивака, спросил он, придерживая мою лошадь за повод.

    От такого неожиданного и прямо поставленного вопроса я слегка растерялся и поинтересовался, о чем это он говорит.

    -  О том и говорю, что по грехам и расплата, - опять обобщил он.

    -  Оно конечно так, не без этого, но если рассудить по душе, то вполне может быть, и не только, а кабы, - не менее туманно ответил я. - Ты дорогу-то до Потапова точно знаешь?

    -  Мы, ваше сиятельство, люди местные и все тута знаем, - солидно откашлявшись, уверил он. - Меня другое занимает, почему такая несправедливость царит кругом?

    -  Это, друг Дормидонт, не только тебя, а любого русского человека интересует, - миролюбиво сказал я, - сам-то ты что по этому поводу думаешь?

    -  А то и думаю, что не зря Сатана наслал на нас полчища вражеские. За грехи пришло время отвечать!

    -  Ладно, если так. Долго нам до Потапова добираться? - попробовал я ввести разговор в конструктивное русло.

    -  Это как посмотреть, - подумав с минуту, ответил он, - если коротко идти, то не долго, а если длинно, то долго. Ты, ваше сиятельство, сам-то как об этом деле понимаешь?

    -  Никак не понимаю, - честно признался я. - А зачем идти длинной дорогой, если есть короткая?

    -  Так мне все равно, какой идти, как ты скажешь, так и будет.

    Я давно уже не общался с крестьянами и разучился правильно ставить вопросы, чтобы получать вразумительные ответы. Попытался разбить общий вопрос на несколько конкретных.

    -  А чем плоха короткая дорога?

    -  Тем и плоха, что по болоту, - ответил Дормидонт. - По болоту теперь не пройдешь, утопнуть можно.

    -  Значит нужно идти длинной, посуху? - предположил я.

    -  Оно конечно можно, только как пройти когда и там топи! - сообщил он. - Ты мне вот на какой вопрос ответь, если человеку обещано царствие небесное, то почему одним все, а другим ничего. Возьми того же француза, зачем ему было на нашу землю идти, у него, что, своей земли нет?

    -  Ты не сказал, какие топи на длинной дороге, - напомнил я.

    -  Известно какие, глубокие, - объяснил он, с сомнением на меня посматривая. - Дожди ведь идут и идут. Вот ты говоришь, у нас есть справедливость, а по мне нет ее, и никогда не было, вот возьми хотя бы меня…

    Я о справедливости ничего не говорил и слушать исповедь проводника не собирался, потому повторил вопрос о топях.

    Дормидонт удивленно на меня посмотрел, но нить разговора не потерял, начал непонятно рассказывать, как его осенью при обмолоте обидел сосед Иван Пахомов.