Скооперировавшись с разъездом польских улан, мы без происшествий добрались до главной дороги. Теперь, когда уже прошли основные силы Великой армии, здесь стало спокойнее. Однако какое удручающее зрелища представляли ее окрестности и обочины! От придорожных деревень практически ничего не осталось. Избы солдаты разобрали на топливо для костров, следы от которых были видны везде. На обочинах валялись изломанные военные повозки, гражданские экипажи, павшие лошади и даже не погребенные люди. Только холодная погода препятствовала разложению трупов, иначе бы неминуемо начались эпидемии.

    Все что отступающей армии и бегущим горожанам оказалось не под силу тащить, было брошено в придорожные канавы и затоптано в грязь. Уцелевшие от пожаров богатства второй русской столицы, теперь гибли окончательно.

    -  Как-то там мой Герасим! - задумчиво сказала Матильда, увидев карету, похожую на свою, оставленную нами в Бабенках.

    -  Если выждет время, то все будет нормально. Скоро французы уйдут и все наладится, - сказал я, без большой, впрочем, уверенности. Слишком велики были кругом разрушения, чтобы надеяться на скорое восстановление мирной жизни.

    Мы ехали без остановки, чтобы быстрее миновать разграбленную дорогу. План был прост. Постараться обогнать армию, найти тихое место, переодеться в свое старое платье и дальше пробираться под видом обычных русских беженцев.

    Пока все протекало спокойно. Двое целеустремленных уланов в форме и при оружии ни у кого не вызывали интереса. Проблемы могли возникнуть, если в наполеоновской армии существует жандармерия. У нас, кроме украденных у французов патентов на звания, других документов не было, да и легенду себе мы смогли придумать слишком простенькую, что, едем с докладом от командира своего полка к вице-королю Италии принцу Богарне.

    Такое могло пройти только при полной неразберихе, которая, как мне казалось, царила в войсках. Даже несколько правильных, профессионально заданных вопросов, могли нас разоблачить. О структуре французской армии мы не знали практически ничего, даже фамилии командиров полка и дивизии, в которых якобы служили. Конечно, наглость - второе счастье, но не в расположении неприятеля. Однако подстраховаться, к сожалению, возможности не было. Приходилось рисковать.

    -  Я здесь уже была, - удивленно, сказала Матильда, когда мы подъехали к мосту через Пахру. - Как это могло получиться?

    -  Наверное, это Пахру мы позапрошлой ночью перешли вброд, - догадался я.

    Возле перехода оказался затор, у тяжелой пушки колесо провалилось в прогнивший настил моста, и артиллеристы пытались его освободить. Мы отъехали в сторонку и ждали, когда освободится проезд. Рядом съехавшись кругом, скучало, несколько офицеров со знаками различия четвертого корпуса. Одного я узнал в лицо, это был адъютант штаба Богарне, который не хотел доложить генералу о нас с Ренье. Я отвернулся, чтобы он не увидел моего лица, но чуть позже, чем следовало.

    -  Мосье немой? - удивленно спросил он, подъезжая вплотную. - Вы, кажется, поменяли род войск?

    Я посмотрел на него, сделал вид, что только узнал и приветливо кивнул.

    -  Почему вы тогда исчезли? Принц спрашивал о вас.

    Теперь я развел руками и показал на рот, сам же больше всего боялся, что в разговор вмешается Матильда и выдаст нас с головой. О встрече с принцем я ей говорил, но без подробностей и она понятия не имела, что Ренье выдал меня за польского лейтенанта. На наше счастье, она пока молчала, но с нескрываемым женским интересом рассматривала статного офицера.

    -  Вы сердитесь на меня за то, что я в прошлый раз не доложил о вас принцу? - спросил капитан.