-  Ты нас к нему не проводишь? - попросил я. - А то мы с товарищем ваших мест не знаем.

    -  Почему не проводить? Можно и проводить, только, вдруг, пока я тобой валандаюсь, аккурат, хранцузы нагрянут?

    -  А если я тебе денежку дам? - предложил я, правильно поняв паузы, которые он делал между словами.

    -  Денежку? - переспросил крестьянин. - А не обманешь?

    -  Не обману.

    -  А побожись!

    -  Ей богу! - поклялся я.

    -  Тогда чего ж, тогда и проводить можно.

    Мы вышли из кустарника, и пошли к ожидавшей на тропе Матильде.

    -  Вот он твой медведь, - представил я ей мужика, - он отведет нас к крестьянам, они здесь в лесу прячутся от французов.

    -  Нет, что нам прятаться, - поправил меня часовой. - Мы просто так на случай, сюда пришли. Мало ли что может приключиться. А так все у нас путем.

    Он внимательно осмотрел Матильду и спросил:

    -  Ты барин, никак, тоже из наших будешь?

    -  Из наших, - подтвердил я. - Ну, что пошли, герой? Звать-то тебя как?

    -  Филатом кличут.

    Мужик пошел впереди, а мы на лошадях поехали следом. Он, видимо, так намолчался в лесу, что очень хотел поговорить с новыми людьми, несколько раз замедлял шаги, оборачивался, но так и не придумал что сказать.

    Крестьянский табор оказался поблизости, о чем возвестил запах дыма. Филат свернул с тропы, мы спустились в небольшой овражек, и оказались в древнем кочевом поселении. Нас кто-то заметил, и предупредили свистом жителей. Из покрытых еловым лапником шалашей выползали люди. Народу тут оказалось довольно много, полные семьи с малыми детьми.

    Наш проводник подвел нас к старосте, пожилому мужику с иконописным лицом и длинной, седой бородой. Тот явно испугался вооруженных людей во французской форме и сердито глянул на часового. Мы поклонились и поздоровались по-русски.

    -  Так что, Иван Михеич, - доложил Филат, - тут вот в лесу люди незнакомые показались, просили к тебе проводить. Ты уж не обессудь, они не антихристы, а по-нашему понимают.

    -  Ты, Иван Михеевич, не беспокойся, - сказал я, - мы не французы, сами от них прячемся. Хотим поближе к людям…

    Однако мое объяснение на старосту не произвело никакого впечатления, он продолжал хмуриться, и отводить взгляд. Стало понятно, что нашим появлением он очень недоволен. Я не сразу понял почему, подумав, догадался, что он просто не хочет связываться с подозрительными господами.

    Мы стояли друг перед другом и молчали. В принципе, особой нужды оставаться с крестьянами у нас не было. Такой же, как у них, шалаш, я мог сделать и сам. Другое дело - вопрос с едой, но ее можно было попытаться у них же и купить.

    -  Если мы вам мешаем, - сказал я, - мы уйдем.

    -  Лес у нас не купленный, - подумав, сказал староста, - вольному воля, спасенному рай.

    -  Здесь поблизости нет какой-нибудь деревни? - спросила Матильда, которой спартанские условия жизни крестьян совсем не понравились.

    -  Есть деревни, как же не быть, только там везде эти стоят, - ответил Иван Михеевич, покосившись на нашу форму. - Сами по лесам от ворога прячемся.

    -  А продовольствия у вас можно купить? - спросил я.

    -  Не продаем, у самих мало, сами не знаем, чем деток кормить, - хмуро, сказал он.