Матильда слушала и медленно одевалась в военную форму.

    -  А вдруг они тебя убьют? - с тревогой спросила она.

    -  Это невозможно, - ответил я, - Я знаю, что вернусь в свое время, так что хотя бы до той поры за свою жизнь могу быть спокоен. Покалечить меня могут, а вот убить вряд ли.

    Это было правдой. В сороковые годы двадцать первого века я узнал, что в начале десятых годов мне выдали новые, электронные документы. Это почти гарантировало, что до того времени я доживу. Я говорю, почти, потому что параллельных вариантов истории, как написал в своем математическом трактате Пузырев, может быть множество.

    Когда Матильда кончила туалет, мы с ней спустились вниз, в залу. Двери оставались на внутренних запорах, и никаких девушек и старушек там не было. Мы наскоро позавтракали своими припасами. Само собой, речи о том, чтобы пить наркотическое вино, больше не шло, хотя мне, если честно, было бы интересно попробовать на себе его действие. Я вспомнил, как Одиссей слушал песни сирен, завлекавших путешественников «в пучину вод». Спутники привязали его к мачте, чтобы он не бросился с корабля в море. Возможно, при других обстоятельствах я бы пошел на такой же эксперимент, но сейчас не рискнул. Еще ночью у меня появилось чувство, что хозяева дома любыми способами постараются нас переиграть.

    Прежде чем выходить из дома, я проверил оружие, поправил кремни и подсыпал порох на полки. Мистических недругов я не боялся, вчерашняя встреча это подтвердила, а вот земные, если таковые окажутся, вполне могли сильно испортить нам настроение.

    -  Ну что, пошли? - сказал я Матильде, когда мы были готовы.

    -  Сначала посмотрю, что делается снаружи, - предусмотрительно сказала она. - Не нравится мне здесь, очень не нравится. Мало ли что…

    Мысль была здравая, и мы, сколько могли, осмотрели двор. На первый взгляд, ничего подозрительного там не оказалось, но Матильда сказала, что у нее плохое предчувствие и ей кажется, что в прежде плотно прикрытых воротах появилась щель. Я возразил, что ворота могли открыться и от ветра, но, потом согласился что в нашем положении лучше перестраховаться.

    -  Посмотрю сверху с башенки, в ней есть окна на все стороны, - решил я. - Ты со мной?

    -  Нет, лучше подожду здесь, если что, я выстрелю из пистолета.

    Я кивнул и пошел наверх. Вчера, когда мы обыскивали дом, в теремную башню я не заглядывал, просто, за хлопотами упустил ее из виду. Туда из антресольного этажа вела временная лестница, какая-то очень хлипкая и ненадежная. Осторожно, чтобы не свалиться, я поднялся по ней наверх. Там открыл крохотный лючок и заглянул в башенку и вспомнил песню: «Живет моя отрада в высоком терему, а в терем тот высокий нет хода никому».

    Горенка была пуста, только под одним из двух окон лежали два сенных тюфяка. Я с трудом протиснулся в лаз и сразу же пошел к окну. Пахло в комнатке так же, как вчера ночью от старухи с колокольчиком. Это было странно, привидения, как мне казалось, не пахнут нищей старостью.

    Сверху половина двора была видна как на ладони. Однако ничего подозрительного там не оказалось. Я перешел к другому окну. Через него были видны ворота и подход к дому. Там тоже никого не было. Делать в тереме больше было нечего, и я собрался вернуться вниз, но заметил висящий на вбитом в стену гвозде, колокольчик. Я его снял и позвонил, звук у него оказался тот же, что я слышал ночью. Это было не менее странно, чем специфический старческий запах. Приведения свои причиндалы на стены не вешают!

    -  Во дворе никого не видно, - сказал я Матильде, возвратившись в залу, - но в доме явно кто-то есть и не бестелесный.