— Папа! — Мой крик отозвался гулким эхом в неестественной тишине, опустившейся над пастбищем.

Я беспомощно смотрела, как отца затягивала вниз намокшая одежда. Он вытащил из воды руку и ударил кулаком по толстому льду, стараясь пробить дыру, чтобы было за что ухватиться. Но его ладонь соскользнула, из нее брызнула кровь.

Черное пятно, похожее на нефтяное, заплескалось вокруг его шеи.

— Шаннон! — гаркнул Клинт, расположившись на краю пруда прямо передо мной.

Он стоял, раскинув руки в стороны, как Христос на кресте, одну протянул ко мне, а второй указывал на отца.

— Прижмись к дереву. Используй его силу, чтобы переслать свою энергию мне, как ты делала в рощице, когда наши ладони соприкасались.

Я шагнула назад, прижалась всем телом к старой иве.

«Здравствуй, Возлюбленная Богини». — тихо прозвучало у меня в голове.

— Помоги мне! — всхлипнула я.

«Мы все тебе поможем, Избранная, но у тебя должно хватить смелости призвать нашу силу».

«Мы? Что она там говорит?»

Я оглянулась и увидела, что моя ива переплелась ветвями с ближайшим деревом. Оно, в свою очередь, касалось ветвями следующего. Вокруг всего пруда образовалась Живая ивовая цепь, этакое шоссе для белок, прерывавшееся в том месте на берегу, где лошади спускались на водопой.

— Давай, Шаннон! — раздался отчаянный крик Клинта.

Я крепко зажмурилась.

«Только не думай об отце, о Нуаде, о том, что сейчас происходит в полынье. Вспоминай тепло, которое ты ощущала в рощице».

Внезапно я почувствовала, как вдоль спины пробежала теплая волна, еще крепче зажмурилась и сосредоточилась на Клинте точно так же, как когда-то на Клан-Финтане, пытаясь отыскать его сквозь прореху между мирами. Даже через закрытые веки я могла разглядеть его пульсирующую ауру. Думая только об этом, я собрала тепло, растущее во мне, и швырнула его как воображаемый огненный шар.

— Да, Шаннон! Вот молодец! — Голос Клинта зазвучал громче.

Я глубоко вдохнула, наслаждаясь ощущением безграничной энергии.

— Я Избранная Богини.

Мой шепот подхватили ветви ивы. Они зашелестели, и это не имело никакого отношения к отсутствующему ветру. Мои слова переходили от одного дерева к другому, напоминая приветствие потерянного и вновь обретенного друга. От этого радостного шепота во мне росла энергия. Я концентрировала ее, воображая, что удерживаю на кончиках пальцев яркий шар. Затем одним быстрым движением я швырнула шар туда, где, по моим ощущениям, находилась аура Клинта.

Я открыла глаза. От моих рук отделился сноп чистого серебряного света. Я мгновенно узнала его, потому что часто видела отраженным в блестящей гриве Эпи. Он быстро преодолел расстояние между мной и Клинтом, которое оказалось гораздо больше, чем в ту минуту, когда я закрывала глаза, потому что Фриман упорно продвигался к полынье, в которой боролся за жизнь мой отец. Лед под ногами Клинта начинал сиять. Это сияние распространялось с каждым его шагам. По сравнению с этим светом, окружавшим человека, темное пятно в полынье казалось еще более отвратительным.

Черная волна накрыла отца с головой и утянула вниз.

Клинт отреагировал молниеносно.

— Еще, Шаннон! — крикнул он и метнулся вперед.

Мне показалось, будто кто-то сильным рывком извлек из меня душу. Я заскрежетала зубами и крепче прижалась к твердой коре дерева.

— Я, Избранная Богини, вызываю твою силу! — На этот раз это был не шепот, а крик.

Ответ пришел быстро. Сверкающий сноп слетел с моих рук, окутал Клинта и заставил его сапфировую ауру вспыхнуть так ярко, что у меня на глазах выступили слезы.

Над водой виднелась только окровавленная отцовская кисть. Клинт ухватился за нее. Голубое пламя пробежало по его руке, соскользнуло в воду и засияло там неземным огнем.