|
Алекс делает нежнейшее лицо и начинает рассказывать, что без нее, прекрасной, любимой Юльки, он никуда не поедет, и она, наконец, размякает и соглашается… А потом эта дура смотрит на календарь и вспоминает, что у нее есть работа. — Никуда без тебя не поеду, — сказал Алекс. — Помру здесь, в Москве, на посту. Юлька душераздирающе вздохнула. Уезжать из Москвы сейчас не хотелось. После дурацкой встречи на Арбате она больше не виделась с Сергеем и не разговаривала с ним, но подозревала, что художник влип из-за нее в какие-то загадочные неприятности. В конце концов, не могли же боливийские музыканты напасть просто так. Она догадывалась, что причина драки — кулон, что лежит в ее шкатулке под зеркалом. Вдруг Сергей это тоже поймет? Тогда будет повод для встречи. А Алекс иногда смотрит на нее так странно, почти зло, и все эти вопросы и уговоры… Пляски вокруг да около Боливии настораживали, но зная, на что способно ее разыгравшееся настроение, Юлька изо всех сил давила подозрения. Надо же хоть иногда включать здравый смысл — ну откуда Алексу знать о броненосце? Не может же пол-Москвы гоняться за одним несчастным кулоном? Хватит и нелепых индейцев. Но уж с ними-то Сергей справится запросто. Вспомнив художника, Юлька загрустила. — Пора мне домой, — сказала она, и Алекс послушно замахал рукой, подзывая официантку. — Где это мы? — сердито спросила Юлька. — Рядом с моим домом, — улыбнулся Алекс. — Хочу, чтобы ты, наконец, заглянула ко мне в гости. — Какого черта! Я же сказала, что мне надо домой, у меня дел по горло… — Полчаса у меня. Потом я тебя отвезу за пятнадцать минут. Для тебя же четверть часа ничего не решит! Она упрямо замотала головой, вжимаясь в автомобильное кресло, и Алекс утомленно прикрыл глаза. Форсировать? За волосы и в пещеру? На лице Юльки читалось такое ослиное упрямство, что ему захотелось завыть. Орнитолог представил, что сделает с идиоткой, когда операция завершится, и ему слегка полегчало. — Юлька. Пожалуйста. Неужели ты мне настолько не доверяешь? — проговорил он. У него был такие несчастные глаза, что Юлька сдалась. Выпятив челюсть и глядя в землю, она неохотно выбралась из машины. Все с тем же недовольным видом стояла в сверкающем лифте, все так же упрямо пряча глаза, вошла в минималистскую, черно-белую квартиру, похожую больше на дипломный проект студента-дизайнера, чем на дом живого человека. Она не успела оглядеться толком — Алекс притянул ее к себе. Он целовал ее медленно, и Юлька думала, что это, должно быть, прекрасный поцелуй, и отвечала старательно, как школьница… — Не хочу, — сказала она в полном расстройстве и отступила. — Как-то у меня не получается. — А в Боливию? — спросил Алекс, тяжело дыша. — Это было бы нечестно. И я все равно не могу. В Боливию хотелось так, что на глаза наворачивались слезы. Она отвернулась и медленно побрела по безликой комнате, рассеянно глядя по сторонам. Здесь было единственное яркое пятно — картина на голой, покрытой белоснежными обоями стене. Юлька остановилась перед ней и раскрыла рот. — Он же не собирался ее продавать, — пробормотала она. — Что? — переспросил Алекс с кухни. Вошел, неся в обеих руках по чашке кофе. — Ничего, — сказала Юлька, машинально хватая чашку. Совпадения, разыгравшееся воображение? Предположим. Но почему на стене в квартире Алекса висит во всей красе «Каракас — Майами»? Как он смог заполучить именно эту картину, и зачем? Алекс вовсе не был похож на большого поклонника искусства. А представить, что Сергей продал любимую картину только для того, чтобы кто-то мог слегка разнообразить унылый интерьер, Юлька не могла. Она отхлебнула кофе и внимательно поглядела на Алекса. |
