|
Человек, лежащий на кровати, был несомненно мертв, — чтобы понять это, достаточно было увидеть пропитанные кровью простыни. Но тренированный глаз Сергея против воли отмечал подробности. Грудная клетка мертвеца разворочена, будто взрывом, в запекшийся уже крови поблескивают какие-то синеватые сухожилия и пленки, торчат обрывки футболки, вмятые в раны, на руках — широкие царапины, окруженные синяками, и лицо… На лице — понимание и покорность, будто перед смертью несчастный хотел за что-то извиниться. Сергея затошнило. Отвернувшись, он шагнул назад и тут же попал в руки набежавших снизу людей. Он не успел сказать ни слова, как его схватили и, выкручивая локти, поволокли вниз. Инспектор полиции с разочарованной миной положил трубку и взглянул на Сергея. — Итак, — сказал он, — водитель автобуса и кондуктор подтверждают, что вы приехали в Камири в три часа дня. Однако в отель вы явились без десяти минут четыре. Где вы находились все это время? Сергей устало закатил глаза. Из отеля его приволокли в полицейский участок и заперли на несколько часов в вонючей комнатенке, в которой совершенно нечем было дышать. Крошечное зарешеченное окно под потолком выходило на глухой двор, заваленный мусором, в углу которого рос банан со свернувшимися от жары листьями. В этой камере Сергей провел часа три — сначала пытаясь доораться до полицейских и долбя кулаками в дверь, а потом — сидя на полу и тупо глядя в стену, пока его не вызвали на допрос. Сергей сумел взять себя в руки и в кабинет инспектора вошел с вежливой улыбкой, надеясь, что недоразумение тут же разрешится, и его с извинениями отпустят. Даже его скромных знаний криминалистики, выуженных из детективов, хватало, чтобы понять: обвинить в убийстве его никак не могут. Однако никаких извинений он не получил. Разговор шел по кругу уже второй час, и конца ему не было видно. Хорошо хоть в автобусе его запомнили… — Говорю же вам, я заблудился! — в сотый раз сказал Сергей. — Понимаю, — с тонкой улыбкой кивнул полицейский. — Заблудились. В нашем городке, вытянутом вдоль реки, конечно, очень легко заблудиться. Сергей пожал плечами. — Скажите правду, и мы вас отпустим, — задушевно предложил инспектор. — Я. Просто. Заблудился, — раздельно проговорил Сергей и вдруг спохватился: — Да какая в конце концов разница, где я был?! Вы же теперь знаете, что в Камири я приехал только днем, а убийство случилось намного раньше! Вы определили время смерти? — Это служебная информация, синьор, — с ледяной вежливостью ответил инспектор. — Ладно, пусть служебная. Но кровь успела засохнуть! В номере пахло! Его убили за много часов до моего приезда, и вы идиот, если этого не понимаете! — Оскорбление сотрудника полиции при исполнении им обязанностей… — Ладно, ладно, — замахал руками Сергей, — за идиота прошу прощения. Но вы же понимаете, что я не убийца! Не можете не понимать! Инспектор по-прежнему улыбался с вежливой иронией, и Сергей обмяк. Все происходящее походило на театр абсурда; полицейские были абсолютно глухи к любым логическим построениям. Создавалось впечатление, что они не просто не могут, а не хотят понять его объяснения, как будто им очень нужно зачем-то, чтобы именно он оказался виновен, независимо от того, может ли такое быть на самом деле. Сергей даже начал подозревать: инспектор догадывается, что в действительности случилось в гостиничном номере, но почему-то не хочет этого признавать. Хлопнула дверь, и в кондиционированную прохладу участка ворвался поток горячего воздуха. Послышались голоса; Сергей покосился в приоткрытую дверь кабинета и вскочил. — Вот этот старикан меня видел! — заорал он, стряхивая с себя повисшего на руке полицейского. — Спросите его, он мне дорогу подсказывал! Полицейский, ведущий Тулькана под руку, приостановился. |
