Выражение лица Чарлы замкнулось, любезная улыбка испарилась. — Робин Поуп, если вы простите мою откровенность, невежественная хулиганка. Если она не находит способ решить малейшую проблему, она отправляет жалобы вверх по инстанциям, пока кто-нибудь, наконец, не уступит. Она не может постичь возможность, что может быть неправа, еще меньше толерантную конструктивную критику. Она задирала своих коллег, даже вне офиса, и придумала заговоры, чтобы оправдать свое поведение.

— Вы ее уволили? — подсказал Катчер.

— Да, ее маленькая жалоба — результат этого. Она заявляет, что была уволена, потому что мы любим вампиров, тем самым, ненавидя людей, включая ее. То, что все остальные, кого мы нанимаем — люди, похоже, не приходит ей в голову.

— Должно быть, это раздражало, — сказала я.

— Раздражало, — согласилась Чарла. — Думаете, она вовлечена в это?

— Думаю, это было бы очень большим совпадением, если бы она не была, — сказал Катчер.

— Не хочу оказывать ей слишком много доверия, — сказала она. — Но она не казалась склонной к насилию.

— Вы сказали, она задирала ваших служащих, — сказала я.

— Ну да, но это было в мелком масштабе. Она оставляла отвратительные записи на машинах некоторых. Сделала несколько тревожных телефонных звонков. Это было больше для того, чтобы раскрыть истину, и удостовериться, что кто-то ей верит, чем для насилия. Забросать здание зажигательными бомбами, потому что она была зла? Не знаю.

Я не представила бы Робин Поуп, пытающуюся заколоть меня осиновым колом, а потом спасающуюся бегством, но я не упоминала об этом при Чарле.

Она рассеяно почесала пятно на своем плече.

— Но, возможно, вы правы. Нас всех одурачили.

— Что на счет других угроз бизнесу? — спросил Катчер. — Тревожных электронных писем? Телефонных звонков? Что-либо, что дало бы возможность предположить, что на вас конкретно нацелились?

— Вообще ничего. Ни сообщений, ни телефонных звонков, ничего. Ни единого электронного письма.

— Что на счет союза споров? — спросила я.

— Мы не профсоюз, — сказала Чарла. — И союз не проявил особого интереса из-за наших связей с суперами. Они не очень уверены, что с нами делать.

— Проблемы с системой доставок? — спросил Катчер. — Споры с поставщиками или продавцами?

— Наши контракты оговариваются ежегодно, и мы как раз в середине этого срока, так что пройдет шесть месяцев, прежде, чем кто-нибудь начнет жаловаться. Вот в чем дело — производство все еще работает. Таким образом, кто бы ни ударил по нам, если они подразумевали выбить нас из колеи, то ничего не знали о том, как мы работаем. Они ударили по передней части здания, где расположены офисы, не по задней.

— Там, где на самом деле происходит производство, — сказала я.

— Точно, — она пожала плечами. — Если они хотели нас прикрыть, они выполнили работу довольно паршиво. Слава Богу. Почти все наши служащие живут здесь, работают здесь по-соседству. Они сильно гордятся тем, что делают. Мы компания, сильно ориентированная на семью. И, говоря о семье, — сказала она, когда высокий мужчина с темной кожей, в очках и с эспаньолкой подошел к нам.

Он был одет в превосходно сидящий на нем костюм, что только добавляло ощущение деловой хватки.

— Алан, — сказала она, кладя кисть на его руку. — Это Катчер Белл и Мерит. Они помогают расследовать беспорядки.

— Приятно познакомиться, — сказал он, пожимая нам обоим руки.