– Не знаю, – честно ответил Сашка, – полчаса или час. Не помню.

– От него сбежал?

Сашка пожал плечами. Он не знал, от кого он там сбежал. Может, от летающего утюга. Или от чайника. Знал он только одно – домой идти нельзя, ни в коем случае.

– А мама твоя где?

– У нее дежурство ночное.

Вега дернула себя за косичку, подумала.

– Ладно, айда ко мне. А она тебя искать не будет, когда вернется, мама твоя? А то, гляди, еще всех ментов в городе на уши поднимет… меня однажды искали с ментами, я знаю.

Сашка неопределенно передернул плечами. Мама должна вернуться к обеду. К тому времени он придумает что нибудь. Скажет, что в квартире газом воняло, крыша протекла, холодильник нагрелся или еще какая нибудь непредвиденная катастрофа случилась (можно даже воду на пол налить – для убедительности). И поэтому лучше им у тети Лены переночевать. А потом… лучше вообще потом квартиру продать и переехать! А пока продавать ее будут – он туда натащит всякого… ну там, сами знаете – чеснок, крестик, осиновый кол. Каких уж вампиров он собирается разгонять с помощью чеснока, Сашка и сам не знал, но подумал, что для начала нужно выломать в осиннике за болотом хорошенький дрын. По любому пригодится.

– Давай ей эсэмэску скинем, чтобы она не волновалась, – предложила заботливая Вега, – а то потом замучаешься перед ней оправдываться. Будешь правду говорить – а все равно не поверят тебе.

– Давай, – податливо согласился Сашка.

Вега достала мобилу. Но вдруг повернулась, всмотрелась в гущу кустов, прислушалась.

– Кто это у вас тут бродит? А… собака призрак.

– Кто?! – вздрогнул мальчишка.

– Собака призрак. Ее два года назад уроды одни утопили, вон там, в лесу, в болоте, знаешь, где автомобильные шины набросаны. Вот она и бродит, ждет.

– Чего… ждет?

– Их ждет. Они примерно твоего возраста были, вот она и выбралась поглядеть – может, ты тоже из их компании?

– А если бы, ну… тоже?

– Не знаю, – кровожадно улыбнулась Вега. – Бросилась бы на тебя, зализала, наверно, до смерти от счастья! Хотя… я ее видела прошлым летом, когда болото почти пересохло – у нее и языка то нет. Один скелет с обрывком веревки на шее. А зубы – во! И глаза зеленью отсвечивают. И когти на лапах, как бумеранги. А на когтях – трупный яд.

Сашка уставился в заросли. Показалось, что оттуда накатывают волны холодного воздуха. И тень какая то вроде мелькнула. Или нет? Ночь хоть и светлая, а все равно не разобрать ни черта.

– Прямо собака Баскервилей, – с дрожью пошутил он. – Помнишь, как в «Шерлоке Холмсе»: «Остерегайтесь болот в час, когда силы зла выходят на охоту…»

– Ну а чего ты хочешь? – хмыкнула Вега. – Болото же! Как же на болоте – и без сил зла? Только она не воет, как та, баскервильская, языка у нее нет. Зато она трясину приманивать умеет.

– Хватит загибать то! Нет тут никакой трясины.

– Во балда! – Вега аж руками всплеснула. – Возьми любого человека, хоть какого угодно – бывает упырь упырем, а сердце то у него все равно есть. Вот так же и с болотом. Пусть крохотная, а трясина там есть. Черное окно называется, чаруса, болотное сердце. Только она прячется до поры до времени. А провалишься туда – считай, все, гуд бай.

– Что, вообще не выбраться никак? Засосет? – Сашка непроизвольно поежился.

– Засосет. И не куда нибудь, а в мертвое озеро. А то ты не знал? Под каждым болотом есть такое озеро, и все они между собою связаны черными подземными реками… Ладно, не пялься ты так туда, она нас не тронет.