Вспыхнули луны, светильники вдоль аллей, появился свет в окнах. Город Осьминогов стряхивал с себя оцепенение.

    В муниципалитете наши устроили торжественную встречу. В зале заседаний был накрыт стол. Мэр, видный океанограф Артур Волчин, потомок русских эмигрантов, переселившихся в Австралию еще в начале XX столетия, произнес прочувствованную речь, всячески подчеркивая боевые качества наших воинов и патриотов. Он уверял, что благодаря нам отбиты все атаки пришельцев. Он предложил членам совета установить памятный обелиск с нашими именами на берегу при входе в туннель.

    -  Конечно, по традиции, в честь великих граждан города памятники осьминогам устанавливались в самом городе, да вы видите, что получается с таким памятником ровно через неделю: его покрывают мшанки, моллюски, известковые водоросли, и через год он превращается в каменную глыбу. Только чудо может помочь нашим далеким потомкам найти обелиск и отдать должное памяти героев…

    Он все больше и больше распалялся, а мы сидели и с плохо скрываемой алчностью смотрели на аппетитные блюда - горы устриц, заливное, лангустов, салат, похожий на миниатюрную клумбу. Нестерпимо вкусно пахло черепаховым супом…

    Костя шепнул мне, еле ворочая сведенными челюстями:

    -  Он нас уморит со своим обелиском!

    Один из членов муниципального совета, старичок, похожий на Вольтера, предложил:

    -  У молодых людей да и у всех присутствующих выдалась нелегкая ночь, и я думаю, будет вполне целесообразно, если желающие приступят к ужину и в то же время будут наслаждаться красноречием нашего мэра.

    Члены совета захлопали в ладоши. Зазвенели ножи и вилки.

    Мэр сделал длительную паузу, ожидая тишины, и затем продолжал свою затянувшуюся речь. Неожиданно для всех он стал говорить о предстоящем строительстве гигантского дома на окраине Города Осьминогов, нижние этажи которого будут находиться под водой, а верхние, как выразился мэр, «купаться в лучах солнца и благодатных дуновениях пассата».

    Мы набросились на еду. Трудно было представить, что такой изысканный завтрак (была уже половина шестого) приготовил повар-автомат. В бокалах пенилось удивительное розовое вино, приготовленное из морского винограда; оно обладало тонизирующим действием и возбуждало аппетит. Хотя в данный момент мы в этом и не нуждались.

    Входили аквалангисты из других отрядов, мэр вскакивал, пожимал им руки, приглашал к столу. Чтобы всех усадить, члены совета принесли стол для игры в пинг-понг и стулья из кинозала, куда изредка собирались любители уединения.

    -  Кинозал существует здесь только для того, чтобы, собираясь в нем, ощутить еще больше прелесть одиночества, - сказал мой сосед слева, круглолицый человек с веселыми глазами, уписывая лангуста под индийским соусом.

    Костя спросил его:

    -  Но вы-то, судя по всему, не принадлежите к числу подводных затворников?

    -  Я-то? - Он засмеялся. - Теперь нет. С этой минуты у меня все покончено с жизнью осьминога, теперь я «вольный сын эфира», - пропел он тоненьким голоском; должно быть, на него сильно подействовал шипучий напиток, а может быть, ему передалось общее приподнятое настроение.

    Рой, например, все время порывался произнести спич, наши девушки раскраснелись и смеялись над каждым Костиным словом, хотя в его словах подчас не было ничего смешного. Все мы переживали счастье победы, радость избавления от опасности, глубокое чувство дружеской солидарности.

    -  Ну, как здесь условия? - спросил Костя толстяка.

    -  Сам видишь.