Исследователь социальных феноменов? В сущности, это не так уж далеко от истины.

 – Ваше имя не значится в списке делегатов, господин Коев… – сообщает молодая женщина, которая священнодействует за письменным столом с табличкой «Администрация».

 – Я только наблюдатель,– – тороплюсь уточнить.

 – А, хорошо!– – кивает она и начинает перелистывать списки наблюдателей.

 Я мог бы избавить ее от этого труда, сказав, что ей и там меня не найти, но я даю ей возможность самой прийти к этому выводу.

 Если верить расписанию, конгресс уже должен работать вовсю, однако некоторые делегаты все еще слоняются по обширному холлу, где кроме администрации функционирует и неизбежный бар с «эспрессо» и холодильником. Стоит ли добавлять, что оба эти аппарата действуют сейчас с предельной нагрузкой.

 – И тут я не вижу вашего имени… – тихо говорит молодая женщина за письменным столом. Затем, подняв глаза и заметив мой удрученный вид, добавляет: – Ничего страшного. Сейчас я вас впишу…

 Я подаю ей визитную карточку, напечатанную всего три дня назад, и женщина берется поправить допущенную ошибку. А я тем временем с сочувствием наблюдаю признаки острой анемии на лице этой красотки – результат хронического недоедания. Сине-зеленая краска вокруг глаз делает ее еще более изможденной. Просто диву даешься, сколько вреда принесла человечеству эта мода на женщин-привидения, и конца ей не видно.

 К борту моего пиджака уже приколота отпечатанная на пишущей машинке табличка «Болгария», и я с делегатской папкой в руках наконец проникаю в зал, где уже идет заседание. Какой-то пожилой оратор говорит с трибуны о значении подобных международных встреч. Места для наблюдателей – в самой глубине обширного амфитеатра. Направляясь туда по боковому проходу, окидываю взглядом неуютное помещение. Некая сверхмодерная конструкция, состоящая из холодных железобетонных панелей, один вид которых вызывает ревматические боли в суставах.

 В ряду наблюдателей лишь два свободных места. Одно из них достается мне. Слева от меня сидит высокий тощий господин, поглощенный прилаживанием наушников. Затруднение незнакомца состоит, очевидно, в том, что в его правом ухе уже торчит какой-то усилитель и не так-то просто совместить его с другим. Примирившись с этим злом или не поладив с техникой, мой сосед снимает наушники со своей тыквообразной головы и, склонившись в левую сторону, прикладывает наушник к левому уху. Это позволяет ему услышать одну из ключевых фраз вступительного слова, трактующего сложный вопрос о пользе международных симпозиумов и об их международном значении.

По другую сторону тощего господина сидит низкорослый полный субъект; он то и дело вытирает пот на голом темени, что выглядит довольно-таки странно, если принять во внимание, что в зале царит могильный холод. Эти двое, вероятно, хорошо знакомы друг с другом, потому что тощий, склонившись над толстяком, по-свойски опирается на его плечо. Как я устанавливаю потом, этот устрашающий крен – обычная поза моего соседа. Он настолько превосходит окружающих своим ростом и настолько уступает им в отношении слуха, что вынужден постоянно держать голову в горизонтальном положении, чтобы уловить хоть часть того, что ему говорят.

 Пожилой оратор, видимо, уже завершает свою речь, потому что выстреливает серию благодарностей в адрес всевозможных организаций и институтов, в адрес хозяев и даже в адрес делегатов, благоволивших почтить своим присутствием, и прочее и прочее. После чего звучит долгожданная заключительная фраза:

 »…Международный симпозиум социологов объявляю открытым!»

 Пока в зале гремят аплодисменты воспитанной публики, в наш ряд пробирается элегантно одетая дама; она протискивается мимо толстяка, ненароком сталкивает на пол наушники тощего, тихо бросает: «Здравствуйте, мистер Берри» и «Извините, мистер Хиггинс», перепрыгивает через мои вытянутые ноги, садится рядом со мной и, сделав два-три хлопка, вносит свой вклад в уже затихающие рукоплескания.