|
Впрочем, мои пули не смертоносные, от них даже кровь не льется. Это всего лишь жидкий газ, но его парализующее действие очевидно. Сеймур невольно вскидывает руку ко рту и тут же расслабляется, как бы погружаясь в глубокий сон. Видя, что он сползает со стула, я вовремя подхватываю его, чтобы не набил лишних синяков. Потом достаю из-под кушетки заранее приготовленную веревку, чтобы, привязав гостя к спинке стула, придать ему большую устойчивость. Но в ходе этой операции меняю решение. Неудобно, чтобы спящий человек сидел привязанным к стулу. Стул может опрокинуться вместе с ним и наделать шуму. Взяв спящего под мышки, я тащу его на кушетку и понадежней привязываю к ней. Потом засовываю ему в рот носовой платок, совершенно чистый – Сеймур, как вы знаете, человек брезгливый. А после этого хватаю пиджак и покидаю эту душную мансарду.
9
Сны, которые я вижу в эту ночь, довольно-таки студеные. Но я нахожусь в том необычном состоянии, когда во время сна вполне ясно сознаешь, что ты видишь сон. Так что, пока дрожу в объятиях глубоких снежных сугробов или тону в ледяной воде какой-то черной речки, я поддерживаю свой героизм смутной мыслью, что это всего лишь сон, что я просто забыл закрыть окно. Мысль, что я забыл закрыть окно, сверлит меня так настойчиво, что я просыпаюсь. В первую минуту я не могу сообразить, где находится это окно и где нахожусь я сам. Как будто я запутался в каких-то сетях из темных и светлых нитей. В паутине этих мокрых и холодных сетей меня бьет лихорадка. Наконец смутно видимые сети проступают четче, застывают в фокусе и до моего сознания доходит, что я лежу в мокром кустарнике, в котором так причудливо преломляются лучи солнца. «Теперь можешь спокойно закрыть окно»,– – бормочу я, с трудом поднимая скованное холодом тело, чтобы сесть. Сунув руку в карман, я, к своему удивлению, обнаруживаю кроме спичек раздавленную полупустую коробку «Кента». Сигарета отсырела и горчит, но завтрак все же заменяет. Пока я вдыхаю порции горького дыма, первая мысль, которая приходит мне в голову,– – необходимо выбраться из этого кустарника, найти место более подходящее, по возможности сухое, и дождаться там, когда наступит время отправляться на аэродром, где меня уже ждет билет на будапештский рейс. Вторая мысль убеждает меня, что нечего предаваться глупым мечтаниям. Аэродром сегодня закрыт. Во всяком случае, для меня. Вовсе не исключено, что человек, даже надежно привязанный к кушетке, найдет способ привлечь внимание окружающих, особенно если это Сеймур. Не менее вероятно и другое. «Команда», состоящая из таких удальцов, блокировав прежнюю квартиру, очень скоро сообразила, в чем дело, и быстро установила действительное место разыгравшейся драмы. Ведь это очень опытные люди, к их услугам все подручные средства, в том числе местная полиция. Так что напрасны мои надежды на сколько нибудь продолжительную отсрочку. Нет, аэродром сегодня определенно закрыт. Во всяком случае, для меня. Поднявшись на ноги, я пытаюсь, насколько это возможно, привести в порядок костюм, порядочно измятый. Затем подбираю «Таймс», на котором лежал, осматриваю свою берлогу, не выпало ли что из карманов, и ухожу. Кустарник Фелед-парка очень густой и находится далеко от аллей, но днем он все равно не может служить надежным убежищем. После ночного дождя небо прояснилось, и, так как время приближается к девяти, есть все основания предполагать, что скоро парк будет перенаселен мамашами, нянями и детскими колясками. Оставив позади зеленую поляну, я выхожу на тропинку. Прежде чем что-то предпринимать, необходимо выяснить обстановку. А пока она будет выясняться, мне лучше находиться подальше от центра, в местах достаточно людных, чтобы не привлекать внимания. Пропетляв какое-то время по незнакомым и малознакомым улочкам, я очутился на большом базаре близ Нереброгаде. |
