Я собираюсь возразить, но Сеймур поднимает руку:

 – Погодите, это еще не все. В вашем распоряжении плюс к этому будет определенная сумма «безотчетных», что избавит вас от необходимости трогать свой банковский капитал. У вас будет особый паспорт, при наличии которого эмигрант становится независимым и уважаемым гражданином. И самое главное, что, в сущности, будет решать все ваши проблемы – и материальные, и моральные: вы будете работать вместе со мной и во всех случаях, при любых обстоятельствах сможете пользоваться моей полной поддержкой.

 – Сделка замечательная,– – киваю я.– – Но она замечательная для вас, не для меня. Вы хотите содрать с меня кожу, предлагая мне взамен богатую шубу. Не спорю, может быть, моя кожа выглядит убого в сравнении с вашей дорогой шубой, но поймите меня, я привык жить в своей коже, она неотделима, и всякая попытка вылезти из нее для меня равносильна смерти.

 – Слова, слова, слова!..– – вздыхает Сеймур.– – Никто не собирается сдирать с вас кожу. Мы вам предлагаем не смерть, а жизнь и развитие.

 – Измена убеждениям всегда изображается как развитие убеждений. Удобный тезис, создающий у предателя иллюзию, что он не изменил, а поумнел.

 – Почему у предателя? Скажите точнее: у свободного человека.

 – Ваш «свободный человек» – это дезертир, покинувший общество, которое принято называть родным, и вообще все человеческое общество. Стоит поезду оторваться от рельсов – и он летит под откос. Что вам за польза от человека, попавшего под откос? Для чего он вам, скажите?!

 Сеймур машет рукой.

 – Я уже говорил, если в этом дрянном мире есть за что бороться, так это за то, чтобы нам уцелеть. Не ради того, чтобы построить какой-то там более совершенный мир, а лишь во имя того, чтобы избавить себя и себе подобных от лишней порции невообразимых ужасов и страданий. Быть может, жизнь бессмысленна, а смерть неизбежна, и все-таки лучше, если ты жив, чем мертв, и лучше спокойно умереть в постели с иллюзией, что после тебя что-то все же остается, чем сгореть в смертоносном вихре атомного взрыва, возвещающем не только о твоей смерти, но и о смерти всего человечества. Но бороться за то, чтобы уцелеть, способны только свободные люди, Майкл! Люди, не являющиеся рабами национальных пристрастий и национальной вражды, доктрин и наивных иллюзий, лишь убежденные поборники сосуществования, поборники здравого смысла, если он вообще возможен, здравый смысл в этом абсурдном мире.

 Он умолкает, чтобы немного отдышаться после длинного ораторского периода, и снова смотрит на меня прищуренными глазами, словно желая проверить, как я выдерживаю это состязание на выносливость.

 – Свободный человек, каким его видите вы, не может быть верным никакому делу, в том числе вашему делу,– – возражаю я, подавляя досаду.

 – Вот как? А почему?

 – Потому что такой «свободный человек» ничем не связан. Если он не связан кровно с родиной и стал предателем родины, он с еще большей легкостью станет предателем любой другой платформы, с какой вы его свяжете.

 – Значит, по-вашему, у меня, у свободного человека, образ мыслей предателя?– – усмехается Сеймур.

 – Ничего такого мне и в голову не приходило.

 – Тогда вы себе противоречите или просто ловчите, стараясь не обидеть меня.

 – Вовсе нет. Вы действительно не похожи на предателя, но вы далеко не такой свободный, каким вы себя представляете.

 Слегка вскинув брови, Сеймур смотрит на меня вопросительно.

 – Хотите сказать, получаю от кого-то жалованье?

 – Я этого не хочу сказать. Я даже допускаю, что жалованье, получаемое вами, не так уж вам нужно.