Фамилия была у меня в кармане.

ОН

Из–за внеплановой встречи с Галактионовым чуть не опоздал на традиционное еженедельное совещание. Однако, едва я переступил порог отдела, в моем кармане, разрываясь от бешенства, заверещал телефон.

— Что вы себе позволяете, Ромшин? — холодно осведомился тяжелый голос, в котором я узнал властные интонации Якушева.

— Ничего… — растерянно пробормотал я.

Неудобнее времени для разговора нельзя было придумать: сотрудники отдела подхалимски голубели лицами, преданно заглядывая мне в рот и ловя каждое слово на лету. Губасова даже подалась вперед, чтоб не пропустить ни звука!

И только Лида тактично отвернулась, делая вид, что ее мои дела совершенно не касаются. Зато они касались всех остальных…

— Одну минуту! — Я просочился в коридор, одной рукой зажимая трубку, а другой плотно прикрывая за собой дверь. — Что произошло?

Мой голос звучал по возможности спокойно.

— Вы поставили под угрозу наш замысел, вы…

Ничего не понимая, я вытянулся по швам перед невидимым абонентом — как школьник, которого отчитывает строгий воспитатель.

— Это вы передали в прессу сведения о месторождении? Вы знаете, что сейчас творится на бирже?!

Одной ногой я приоткрыл дверь, прикрывая ладонью гневно бурливший телефон.

— Попик, взгляни в системе торгов, что там сейчас со «Стандардом»… Но при чем здесь я? — с достоинством бросаю в трубку. — Я сам услышал о месторождении только вчера вечером и был страшно удивлен, зачем это Дана…

Приникнув к двери, Попик испуганно прошептал в щелку:

— С начала торговой сессии повышение на пятнадцать процентов!

Я побледнел.

— Не надо врать, молодой человек! — угрожающе прошипела трубка. — У нас есть документальные свидетельства.

— Но…

— В девятнадцать ноль–ноль за вами заедет машина. И не советую вам уклоняться от встречи!

Отбой.

Палец нервно давит кнопки. Набор номера.

— Дана, я ничего не…

Отбой.

Я действительно ничего не…

Или погодите…

Машина подкатила к краю тротуара так, что дверца оказалась точно напротив меня. Большая черная машина. Темные стекла, черные силуэты в глубине салона. Мрачный шофер за полуоткрытым стеклом.

Дверь приглашающе распахнулась.

Что делать? Бежать? Сесть — и будь что будет? Ведь я ничего такого… Но захотят ли меня понять? Поверят ли?

Что делать?

Я затравленно огляделся вокруг. С рекламных щитов на меня скалились целлулоидные красотки, поклонницы нового сорта пива, по тротуару текла вечерняя усталая толпа. Никому до меня не было дела…

Затеряться среди людей, потом юркнуть в арку, припустить через дворы… Захватить из дома документы, загранпаспорт, потом самолет, потом…

Черт, все равно найдут!

Кричать, звать на помощь?

На меня взглянула женщина с продуктовой сумкой — я жалко улыбнулся ей в ответ. Собака облизнулась, вопросительно изучая мое лицо. Старуха окинула меня долгим взглядом, раздумывая, не попросить ли мелочи…

Дверца машины была распахнута. Салон требовательно темнел.

И я нырнул в него. Как в омут. А куда деваться?

Дождь. Мутные огни в перспективе темного шоссе. Траурные ели на обочине. Темное, угрожающее молчание в салоне.

— Куда мы едем?

Ответ:

— Хозяин хочет поговорить с вами…

Спасибо, что не «с тобой»… Уже хорошо.

В голосе сидящего рядом со мной человека явственно ощущался пистолет под мышкой и умелое владение приемами восточных единоборств.