– Я слышал, как вы обсуждали планы бегства, – заявил он, не утруждая себя приветствиями, – и просчитал ваши шансы. Получилось 99,999999999 процентов против. Сейчас компьютер пытается выяснить, как обеспечить стопроцентную надежность.

– Чтобы выяснить, тебе нужно собрать о нас абсолютно полные данные, – заявил Кумас. – Иначе ничего не получится.

– Ну‑ну, подскажи ему еще что‑нибудь! – заорал Вематол. – Давай, выболтай все, что знаешь, король кретинов! Тупица долбаный!

Кумас с оскорбленным видом улегся обратно на одеяло и умолк.

– Я и так пытаюсь учесть по возможности все факторы, – сказал Дингстет. – К сожалению, мой создатель не наделил меня творческими способностями.

– Мы с удовольствием поможем тебе разрешить все трудности! – выкрикнул Вематол.

– В самом деле? – Дингстет повернулся к нему. – Вы очень добры.

Ему пришлось подождать, пока в клетках утихнет оглушительный здоровый хохот. Даже Хрууз рассмеялся своим отрывистым лающим смешком.

– Очевидно, это какая‑то шутка. Я не понимаю шуток. Через час вы услышите сигнал. Ты, Кикаха, незамедлительно встанешь в центр круга, очерченного на полу твоей клетки. Врата перенесут тебя в район спортзалов и душевых. Когда ты вернешься в клетку, сигнал зазвучит опять. Ты, Вематол, пойдешь следующим.

Дингстет установил очередность, убедился, что пленники его поняли, и вернулся к дереву.

– Похоже, нам здесь обеспечен отличный уход, – сказал Ашателон, когда хозяин пропал из виду. – Вот только как будет с едой – непонятно. Хотел бы я знать, какого черта он о нас так печется?

– Думаю, он печется вовсе не о нас, – откликнулся Рыжий Орк. – Просто выполняет программу, заложенную в него Зазелем исключительно ради собственных нужд. Возможно, мы еще пожалеем, что Дингстет не прикончил нас сразу.

– Главное, что такая программа в нем заложена, а зачем – это уже детали! – заявил Кикаха. – Нужно попробовать обернуть ее в свою пользу, и не мешкая.

Увы, это было проще сказать, чем сделать, как гласит древняя земная поговорка. Кикаха так и не придумал ничего существенного к тому времени, когда его перенесло в рекреационный зал. Он очутился в глухом каменном помещении без выходов – если не считать врат, доставивших его сюда, – которое вентилировалось через узкие прорези в стенах. Пятьдесят футов в высоту и в ширину, полмили в длину. В каждом конце – душ, фонтанчик, унитаз и воздушная сушилка.

Кикаха разогрелся, сделав несколько упражнений, потом пробежал вокруг зала миль пять, снова позанимался гимнастикой, напился, встал под душ, высушился и тут же оказался посреди круга в клетке. Раздался громкий сигнал, и Вематол встал в центр своего круга.

На третье утро Кикаха спросил Дингстета, что тот собирается с ними делать дальше.

– Вы останетесь в клетках, пока не убьете сами себя или не погибнете от несчастного случая, хотя я не представляю себе, какой несчастный случай может с вами тут произойти.

Когда ураган протестов затих, наступила гробовая тишина.

– Значит, мы останемся здесь навечно, – наконец проговорил Вематол.

– Вечность – всего лишь философская концепция, – сказал Дингстет. – На самом деле ее не существует. Но если ты имел в виду, что вы останетесь тут надолго, то ты не ошибся.

– Да мы же здесь рехнемся! – не выдержал Кикаха.

– Вполне возможно. Но на длительность вашего заточения это не повлияет.

– Почему ты так обращаешься с нами? – с трудом сохраняя спокойный тон, спросил Кикаха.