– Да я знаю, – отозвался Санди. – Я отлично знаю Брика – он щепетилен в делах чести, он прекрасный друг и вообще славный парень. Я рад, что вы вместе. Ну… ты, наверное, заметила, у него есть способность на всем скаку пролетать мимо нужных поворотов.

Дигэ тихонько засмеялась.

– Точно. Среди его достоинств наблюдательность – не на первом месте. Но, Санди… неловкость между нами всё же останется, пока я не пойму тебя. Ведь это же был настоящий риск. Ради чего? Я в долгу перед тобой и хочу понять природу этого долга.

Санди не отрываясь глядел в огонь, так, будто что‑то там видел. Сполохи метались по его лицу, и Дигэ вдруг подумалось, что в нем есть что‑то необыкновенное, а потому пугающее.

– Любовь, – глухо сказал он, – не плата. Нет такой вещи, такого поступка, что стоили бы любви. Это всегда дар щедрого сердца. Не нравится мне это бытующее мнение, будто за оказание какой бы то ни было, даже чрезвычайно ценной услуги можно заплатить любовью, так как ценность платы неизмеримо выше, и одна из сторон в такой сделке непременно окажется в убытке. Ты любишь Брика, он полюбил тебя – позвольте восхищенно вам поклониться и вернуться на свою дорогу. Странная она какая‑то, не пойму я ее пока. А чтобы идти по ней, мне нужна свобода. Я не знаю, куда она меня поведет и с чем мне придется там встретиться. Может быть, я встречу там настоящую опасность… и настоящую любовь. Дигэ… я чувствую себя на пороге Моего Большого Приключения. Мне страшно. Но не идти по этому пути я не могу.

– А ты не боишься одиночества?

Санди встал, прошел вдоль стены и прислонился к ней на границе света и тьмы. И как будто растворился в этой дрожащей игре теней, оставив в пещере лишь свой негромкий голос. Такая была в нем щемящая, хрупкая, уязвимая и гордая нежность, какую нечасто встретишь и среди лучших из женщин. «Господи, что будет, когда он влюбится!» – чуть не всхлипнула она.

– Одиночества? Душевно я одинок всю жизнь. Да, я встречаю людей, и в основном – хороших, но никто из них мне особенно не близок. Их забота – не моя. Будто меня какая‑то черта отделяет. Что‑то верное, свое я нащупал тогда, при штурме пещеры, но, Дигэ, это связано с тобой лишь косвенно.

– Ты высокомерен, – сказала вдруг она. – Не со мной, нет. Но с Бриком, которому на это наплевать, он без комплексов. И – с Сэсс, которая чувствует это прекрасно и болезненно переживает. Ты нравишься ей.

Санди дернул уголком рта.

– Давай не будем про Сэсс. Сговорились вы, что ли? Честное слово, лучше бы она нашла себе другой объект, может, была бы счастливее. Поставь себя на мое место: дракон, видите ли, мне девушку подбирает!..

8. О НАПРАВЛЕНИЯХ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ

С реки неслись веселые женские визги – Саския затеяла стирку, и похоже, девушки совмещали ее с купанием. На площадке перед пещерой звенела сталь.

– Никогда бы не подумал, – признал Брик, вытирая лоб. – Кто преподавал тебе фехтование?

Он сделал ложный выпад.

– Обычный университетский факультативный курс, – отвечал Санди, разгадывая его хитрость и парируя.

– Дружище, у тебя великолепная оборона.

– Спасибо.

Это Брик предложил приятелю размяться, полагая, что Санди не помешает некоторый навык работы с холодным оружием, но он совсем не ожидал, что напорется на тот же феномен Санди, с каким сталкивались те из профессоров, кому приходилось иметь дело с вагантом из Бычьего Брода: любое новое знание и умение он ухитрялся вытащить из уже известного старого. Брик, конечно, как Мастер, мог бы сломать его оборону, но по природе он был добродушен и обладал лучшим качеством тренера – получал удовольствие не от победы, а от процесса ее достижения, а кроме того, ему вовсе не хотелось расточать по мелочам больше сил, чем это разумно делать в медовый месяц.