«Уж ты где, жена, жена, шаталася?

         На каком подворье, на площади,

         Что растрепаны твои волосы,

         Что одёжа твоя вся изорвана?

         Уж гуляла ты, пировала ты,

         Чай, с сынками все боярскими!..

         Не на то пред святыми иконами

         Мы с тобой, жена, обручалися,

         Золотыми кольцами менялися!..

         Как запру я тебя за железный замок,

         За дубовую дверь окованную,

         Чтобы свету Божьего ты не видела,

         Мое имя честное не порочила…»

         И, услышав то, Алена Дмитревна

         Задрожала вся, моя голубушка,

         Затряслась как листочек осиновый,

         Горько-горько она восплакалась,

         В ноги мужу повалилася.

         «Государь ты мой, красно солнышко,

         Иль убей меня, или выслушай!

         Твои речи – будто острый нож;

         От них сердце разрывается.

         Не боюся смерти лютыя,

         Не боюся я людской молвы,

         А боюсь твоей немилости.

         От вечерни домой шла я нонече

         Вдоль по улице одинёшенька.

         И послышалось мне, будто снег хрустит;

         Оглянулася – человек бежит.

         Мои ноженьки подкосилися,

         Шелковой фатой я закрылася.

         И он сильно схватил меня за руки

         И сказал мне так тихим шепотом:

         «Что пужаешься, красная красавица?

         Я не вор какой, душегуб лесной,

         Я слуга царя, царя грозного,

         Прозываюся Кирибеевичем,

         А из славной семьи из Малютиной…»

         Испугалась я пуще прежнего;

         Закружилась моя бедная головушка.

         И он стал меня цаловать-ласкать,

         И, цалуя, все приговаривал:

         «Отвечай мне, чего тебе надобно,

         Моя милая, драгоценная!

         Хочешь золота али жемчугу?

         Хочешь ярких камней аль цветной парчи?

         Как царицу я наряжу тебя,

         Станут все тебе завидовать,

         Лишь не дай мне умереть смертью грешною:

         Полюби меня, обними меня

         Хоть единый раз на прощание!»

         И ласкал он меня, цаловал меня;

         На щеках моих и теперь горят,

         Живым пламенем разливаются

         Поцалуи его окаянные…

         А смотрели в калитку соседушки,

         Смеючись, на нас пальцем показывали…

         Как из рук его я рванулася

         И домой стремглав бежать бросилась,

         И остались в руках у разбойника

         Мой узорный платок, твой подарочек,

         И фата моя бухарская.