Мои очи слезные коршун выклюет,

         Мои кости сирые дождик вымоет,

         И без похорон горемычный прах

         На четыре стороны развеется!..»

         И сказал, смеясь, Иван Васильевич:

         «Ну, мой верный слуга! я твоей беде,

         Твоему горю пособить постараюся.

         Вот возьми перстенек ты мой яхонтовый

         Да возьми ожерелье жемчужное.

         Прежде свахе смышленой покланяйся

         И пошли дары драгоценные

         Ты своей Алене Дмитревне:

         Как полюбишься – празднуй свадебку,

         Не полюбишься – не прогневайся».

         Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!

         Обманул тебя твой лукавый раб,

         Не сказал тебе правды истинной,

         Не поведал тебе, что красавица

         В церкви Божией перевенчана,

         Перевенчана с молодым купцом

         По закону нашему христианскому…

* * *

         Ай, ребята, пойте – только гусли стройте!

         Ай, ребята, пейте – дело разумейте!

         Уж потешьте вы доброго боярина

         И боярыню его белолицую!

II

         За прилавкою сидит молодой купец,

         Статный молодец Степан Парамонович,

         По прозванию Калашников;

         Шелковые товары раскладывает,

         Речью ласковой гостей он заманивает,

         Злато, серебро пересчитывает.

         Да недобрый день задался ему:

         Ходят мимо баре богатые,

         В его лавочку не заглядывают.

         Отзвонили вечерню во святых церквах;

         За Кремлем горит заря туманная;

         Набегают тучки на небо, –

         Гонит их метелица распеваючи;

         Опустел широкий гостиный двор.

         Запирает Степан Парамонович

         Свою лавочку дверью дубовою

         Да замком немецким со пружиною;

         Злого пса-ворчуна зубастого

         На железную цепь привязывает,

         И пошел он домой, призадумавшись,

         К молодой хозяйке за Москву-реку.