Тогда на землю я упал;

         И в исступлении рыдал,

         И грыз сырую грудь земли,

         И слезы, слезы потекли

         В нее горячею росой…

         Но, верь мне, помощи людской

         Я не желал… Я был чужой

         Для них навек, как зверь степной;

         И если б хоть минутный крик

         Мне изменил – клянусь, старик,

         Я б вырвал слабый мой язык.

16

         Ты помнишь детские года:

         Слезы не знал я никогда;

         Но тут я плакал без стыда.

         Кто видеть мог? Лишь темный лес

         Да месяц, плывший средь небес!

         Озарена его лучом,

         Покрыта мохом и песком,

         Непроницаемой стеной

         Окружена, передо мной

         Была поляна. Вдруг по ней

         Мелькнула тень, и двух огней

         Промчались искры… и потом

         Какой-то зверь одним прыжком

         Из чащи выскочил и лег,

         Играя, навзничь на песок.

         То был пустыни вечный гость –

         Могучий барс. Сырую кость

         Он грыз и весело визжал;

         То взор кровавый устремлял,

         Мотая ласково хвостом,

         На полный месяц, – и на нем

         Шерсть отливалась серебром.

         Я ждал, схватив рогатый сук,

         Минуту битвы; сердце вдруг

         Зажглося жаждою борьбы

         И крови… да, рука судьбы

         Меня вела иным путем…

         Но нынче я уверен в том,

         Что быть бы мог в краю отцов

         Не из последних удальцов.

17

         Я ждал. И вот в тени ночной

         Врага почуял он, и вой

         Протяжный, жалобный, как стон,

         Раздался вдруг… и начал он

         Сердито лапой рыть песок,

         Встал на дыбы, потом прилег,

         И первый бешеный скачок

         Мне страшной смертию грозил…

         Но я его предупредил.