Всё, что? я чувствовал тогда,

         Те думы – им уж нет следа;

         Но я б желал их рассказать,

         Чтоб жить, хоть мысленно, опять.

         В то утро был небесный свод

         Так чист, что ангела полет

         Прилежный взор следить бы мог;

         Он так прозрачно был глубок,

         Так полон ровной синевой!

         Я в нем глазами и душой

         Тонул, пока полдневный зной

         Мои мечты не разогнал,

         И жаждой я томиться стал.

12

         Тогда к потоку с высоты,

         Держась за гибкие кусты,

         С плиты на плиту я, как мог,

         Спускаться начал. Из-под ног

         Сорвавшись, камень иногда

         Катился вниз – за ним бразда

         Дымилась, прах вился столбом;

         Гудя и прыгая, потом

         Он поглощаем был волной;

         И я висел над глубиной,

         Но юность вольная сильна,

         И смерть казалась не страшна!

         Лишь только я с крутых высот

         Спустился, свежесть горных вод

         Повеяла навстречу мне,

         И жадно я припал к волне.

         Вдруг – голос – легкий шум шагов…

         Мгновенно скрывшись меж кустов,

         Невольным трепетом объят,

         Я поднял боязливый взгляд

         И жадно вслушиваться стал:

         И ближе, ближе все звучал

         Грузинки голос молодой,

         Так безыскусственно живой,

         Так сладко вольный, будто он

         Лишь звуки дружеских имен

         Произносить был приучен.

         Простая песня то была,

         Но в мысль она мне залегла,

         И мне, лишь сумрак настает,

         Незримый дух ее поет.