Чалмою белою от века

         Твой лоб наморщенный увит,

         И гордый ропот человека

         Твой гордый мир не возмутит.

         Но сердца тихого моленье

         Да отнесут твои скалы

         В надзвездный край, в твое владенье,

         К престолу вечному аллы.

         Молю, да снидет день прохладный

         На знойный дол и пыльный путь,

         Чтоб мне в пустыне безотрадной

         На камне в полдень отдохнуть.

         Молю, чтоб буря не застала,

         Гремя в наряде боевом,

         В ущелье мрачного Дарьяла

         Меня с измученным конем.

         Но есть еще одно желанье!

         Боюсь сказать! – душа дрожит!

         Что если я со дня изгнанья

         Совсем на родине забыт!

         Найду ль там прежние объятья?

         Старинный встречу ли привет?

         Узнают ли друзья и братья

         Страдальца, после многих лет?

         Или среди могил холодных

         Я наступлю на прах родной

         Тех добрых, пылких, благородных,

         Деливших молодость со мной?

         О если так! своей метелью,

         Казбек, засыпь меня скорей

         И прах бездомный по ущелью

         Без сожаления развей.

1838

Кинжал

         Люблю тебя, булатный мой кинжал,

         Товарищ светлый и холодный.

         Задумчивый грузин на месть тебя ковал,

         На грозный бой точил черкес свободный.

         Лилейная рука тебя мне поднесла

         В знак памяти, в минуту расставанья,

         И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,

         Но светлая слеза – жемчужина страданья.