Едва касались мы до чаши наслажденья,

         Но юных сил мы тем не сберегли,

         Из каждой радости, бояся пресыщенья,

         Мы лучший сок навеки извлекли.

         Мечты поэзии, создания искусства

         Восторгом сладостным наш ум не шевелят;

         Мы жадно бережем в груди остаток чувства –

         Зарытый скупостью и бесполезный клад.

         И ненавидим мы, и любим мы случайно,

         Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

         И царствует в душе какой-то холод тайный,

         Когда огонь кипит в крови.

         И предков скучны нам роскошные забавы,

         Их добросовестный, ребяческий разврат;

         И к гробу мы спешим без счастья и без славы,

         Глядя насмешливо назад.

         Толпой угрюмою и скоро позабытой

         Над миром мы пройдем без шума и следа,

         Не бросивши векам ни мысли плодовитой,

         Ни гением начатого труда.

         И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,

         Потомок оскорбит презрительным стихом,

         Насмешкой горькою обманутого сына

         Над промотавшимся отцом.

Поэт

         Отделкой золотой блистает мой кинжал;

         Клинок надежный, без порока;

         Булат его хранит таинственный закал –

         Наследье бранного востока.

         Наезднику в горах служил он много лет,

         Не зная платы за услугу;

         Не по одной груди провел он страшный след

         И не одну прорвал кольчугу.

         Забавы он делил послушнее раба,

         Звенел в ответ речам обидным.

         В те дни была б ему богатая резьба

         Нарядом чуждым и постыдным.

         Он взят за Тереком отважным казаком

         На хладном трупе господина,

         И долго он лежал заброшенный потом

         В походной лавке армянина.