Но, склонясь на мягкий берег,

         Каспий дремлет и молчит;

         И, волнуясь, буйный Терек

         Старцу снова говорит:

         «Слушай, дядя: дар бесценный!

         Что другие все дары?

         Но его от всей вселенной

         Я таил до сей поры.

         Я примчу к тебе с волнами

         Труп казачки молодой,

         С темно-бледными плечами,

         С светло-русою косой.

         Грустен лик ее туманный,

         Взор так тихо, сладко спит,

         А на грудь из малой раны

         Струйка алая бежит.

         По красотке-молодице

         Не тоскует над рекой

         Лишь один во всей станице

         Казачина гребенской.

         Оседлал он вороного,

         И в горах, в ночном бою,

         На кинжал чеченца злого

         Сложит голову свою».

         Замолчал поток сердитый,

         И над ним, как снег бела,

         Голова с косой размытой

         Колыхаяся всплыла.

         И старик во блеске власти

         Встал, могучий, как гроза,

         И оделись влагой страсти

         Темно-синие глаза.

         Он взыграл, веселья полный, –

         И в объятия свои

         Набегающие волны

         Принял с ропотом любви.

Памяти А. И. О‹доевско›го

1

         Я знал его: мы странствовали с ним

         В горах востока, и тоску изгнанья

         Делили дружно; но к полям родным

         Вернулся я, и время испытанья

         Промчалося законной чередой;

         А он не дождался минуты сладкой:

         Под бедною походною палаткой

         Болезнь его сразила, и с собой

         В могилу он унес летучий рой

         Еще незрелых, темных вдохновений,

         Обманутых надежд и горьких сожалений!

2

         Он был рожден для них, для тех надежд,

         Поэзии и счастья… Но, безумный –

         Из детских рано вырвался одежд

         И сердце бросил в море жизни шумной,

         И свет не пощадил – и Бог не спас!

         Но до конца среди волнений трудных,

         В толпе людской и средь пустынь безлюдных

         В нем тихий пламень чувства не угас:

         Он сохранил и блеск лазурных глаз,

         И звонкий детский смех, и речь живую,

         И веру гордую в людей и жизнь иную.