1Имеется в виду популярная песня I will survive (Я выживу).

* * *

Артём

Совместный ужин прошёл, как в тумане. Знакомые Вовы, бывшие москвичи, теперь местные сыроделы, устроили Мастеру и нам заодно настоящую сырную вакханалию. На веранде были сдвинуты столы. На скатертях в красную клетку разложены большие деревянные срезы, заменяющие блюда. На них поленца из козьего сыра по французски в пепле, кубики белые, желтоватые, усыпанные специями, зелёные и даже красные; дольки, ломтики, подкопчёная соломка икосички, мягкий сыр в крошечных креманках, украшенный базиликом и мятой. Маленькие плошки с мёдом, с вареньем между художественно разложеннымисырами, нарезанные фрукты, усыпанные семечками хлебцы, сухарики, кольцабагета; оливки.

– Ребята постарались для нас, – объявил Вован. – Угощайтесь!

– Всё совершенно бесплатно. Cыры, мёд, варенье мы делаем сами, – рассказывал русый парень, натуральная кровь с молоком, его б на обложку чего нибудь оздоровом питании.

– Берите вилочки, ножики, мы взяли одноразовые, тут салфеточки, будем рады, если вам понравится, – вторила обступившим столы йогам милая девушка, повзрослевшая «Алёнка» с шоколадной обёртки.

Послышался звук отодвигаемых стульев. Сыроделы сияли счастьем, гармонией и, кажется, со своим любимым делом и крымским воздухом проживут ещё лет сто. Гаечка, стоящая рядом, выглядела выключенной тенью себя. И на контрасте на неё было больно смотреть. Я не нашёл нужных слов... А они вообще есть? Я направился к ней, медленно обходя столы и людей. Не глядя на меня, Эля будтопочувствовала и пошла прочь. Я остановился. Кто то предложил мне стул. Я сел, следя за ней глазами. Она подошла к Мастеру и без спроса села рядом, оказавшись почти на противоположной стороне длинного стола.

Справа и слева слышалось:

– А можно мне чаю? Вон тот зелёненький передай мне пожалуйста. А ещё вилку можно? Оу, вкусно! Попробуй этот с мёдом. Ну и что, что он перцем посыпан, такой контраст!

Только Гаечка молчала и смотрела в никуда, а я на неё. Мастер положил ей натарелку несколько ломтиков сыра, разломил пополам крупную абрикосу. Гаечкадаже не поблагодарила и не заметила. Тоненькая, трогательная. Мотылёк, которогоя сломал. В сердце ныло. От мысли, что я доставил ей боль, у самого крутило в суставах.

– А как же практики? – спросил отчего то недовольно Семён. – Мы же не есть сюдаприехали.

– Не ешь, – бросил я. – Валяй в аскезу.

– Ой, а этот сыр воняет! – заявила рыжая Тина. – Он же пропал.

– Это просто сильный сыр, с сильным вкусом. Его надо распробовать, – будтоизвиняясь, сказала «сырная» девушка. – Мы делали его по старинному французскому рецепту. Попробуйте, он раскроется. Первое впечатление не всегдаверно.

– Да нет, чтобы я это в рот положила! – фыркнула Тина. – Ни за что!

Мне стало жаль сыроделов, – они явно расстроились. В отличие от меня и отполовины тут присутствующих сыроделы были счастливы, и кажется, это многих раздражало. Я чувствовал это явственно. В моём сердце творилось невообразимое – оно стало чувствительным, словно уровень сенсибилизации выкрутили наполную, и оно вот вот взорвётся, обнажённое, неприкрытое ни мясом, ни кожей, нигрудной клеткой. Гаечка по прежнему отсутствовала... Где она была? В прошлом? В том дне? Или в днях после? Точно не здесь.

– Ты ничего не понимаешь в сырах, очень вкусно, – сказал я Тине и показательновзял кусочек действительно вонючего.

– Есть такой анекдот: «Ой, как вкусно пахнет сыром! – говорит один француз другому. А тот отвечает: – Да нет же, это мои носки», – расхохотался Костя, иостальные подхватили.