|
- Вообще-то я хотел сказать - холодно, - закутавшись поплотнее, выдохнул я. - Но так намного лучше. Спасибо. А ты что же, на Южный фронт? - Ага. Вот провианту на дорогу запасаю. - И, кивнув, он повернулся к темнолицему какому-то типу в заплатанном полушубке: - Пять фунтов ситного, не меньше! - Три, - упрямо мотнул головой тип. Я поежился в просторном халате. Нагретая горячим матросским телом ткань меня прямо-таки спасла. Хороший все-таки человек этот Карась… Интересно, а где его дружок?.. - А Сашку я потерял, - ответил на мой вопрос Петро. - Бежал за ним, понимаешь, через весь город, а он на Марсовом поле под броневик закатился… - Раздавили?! - Какое там! Застрял. И броневик ни туда ни сюда, и Сашку никак не выковырять даже под угрозой маузера… - Морячок, а морячок! - подергал Карася за рукав бушлата тип. - Ты соображай быстрее, а то мне некогда. Три фунта за финтифлюшку, идет? - Да почему три! - темпераментно воскликнул Карась. - Вонючка сухопутная… Ты посмотри, какая зажигалка! Небось заморская! Небось в мирное время я б ее продал и целый год не работал! Вот! Искра пошла, видишь? Три фунта - скажешь тоже… Четыре с половиной - и никаких! Я только сейчас обратил внимание на то, что в руках у матроса выточенная из черного камня змейка, завитая в спираль вокруг закоптелого цилиндрика. Псы чистилища! Это же Пламенный Жезл! Это же Карась у Черного Барона, что ли, из кабинета?.. И я-то этот Жезл лишь на картинке в учебнике видел, на курсах повышения квалификации. С помощью подобной штуки сарацинский воевода Абу Аль-Убад крестоносцев гонял, как тараканов. Или наоборот - сам улепетывал от угрозы попасть в свои мусульманские кущи посредством поджаривания. Не помню, не важно. Главное, что Жезл - мощнейшее оружие, которое в умелых руках способно обратить в бегство многотысячные армии… - Соображать надо! - горячился тем временем Карась, потрясая Жезлом (из пасти змейки то и дело вырывался сноп желтых искр). - Ценная же вещь! Гляди! - Не надо! - закричал я. Но матрос, бормоча: - Как же она, стерва, включается? - постучал по Жезлу ногтем, попробовал его на зуб и, наконец, с силой треснул о колено. Оказывается, и в неумелых руках Пламенный Жезл - все равно Пламенный Жезл, а не какая-нибудь китайская шутиха. Когда я выбрался из сугроба и рукавами халата кое-как стер с лица копоть, территория рынка уже опустела и разгладилась, словно под огромным утюгом. Спекулянты-мешочники растворились в переполошенной испуганными вскриками ночи. На углу, накрытые ярким световым конусом уличного фонаря, встревоженно топтали грязный снег патрульные красноармейцы. Очевидно, опасаясь повторного взрыва, они к месту происшествия приближаться не спешили, а ограничивались только покрикиваньем в темноту: - Которые тут бонбами швыряются - покажитесь!.. Соседний сугроб закряхтел и развалился. - Вот так шандарахнуло! - выбравшись из сугроба на четвереньках, восторженно проговорил Карась. - Е-мое, прямо как с «Авроры» по Зимнему… - Ты живой? - удивился я. - Живой, - отряхивая с бушлата снег и грязь, подтвердил матрос - Только бескозырка слетела. Вот так зажигалочка, клянусь Нептуном… Такой зажигалочкой только мировой пожар и разжигать, на горе всем буржуям… Е-мое… А где этот, в полушубке? Наклонившись, матрос поискал вокруг себя и огорченно вздохнул: - Ну вот, потроха акульи… Ни бескозырки, ни зажигалки, ни ситного на дорогу… Невезуха какая… - Ничего себе невезуха! - возмутился я, припоминая, как после бесцеремонного удара о коленку Жезл вспыхнул, вырвался из рук матроса; протестующе задрожал, на мгновение повиснув в воздухе, а потом из раздувшегося змеиного горла с ужасающим шипением выстрелила в мутно-серое беззвездное небо струя пламени… Жив ведь остался после всего этого товарищ Карась, отделался только потерянной бескозыркой и безвозвратно канувшими вместе со спекулянтом тремя фунтами ситного! - Четырьмя с половиной! - поправил Карась, прервав мой гневный монолог. |
