-  Посмотри-ка туда! Я посмотрел.

    Ночь еще не закончилась. И до настоящей победы было далеко. Дымные змеи, порожденные заклинаниями Книги Мертвых, не ограничились эксплуатацией продовольственного запаса для высшего командования. Паровоз, валявшийся под откосом, теперь медленно поднимался в воздух…

    Только это был уже не паровоз. Тяжелые металлические пластины натужно скрипели, корежась, изменяя облик. Труба укоротилась, расширилась и превратилась в огромную зияющую пасть. Распахнулись двери кабины машиниста, мгновенно выросли и обрели очертания перепончатых крыльев. Глазищи-фары вспыхнули желтым огнем. Чудовищный железный дракон взмыл в воздух над обломками поезда и выдохнул из пасти огненную струю.

    Ого-го… эту махину пулеметом не возьмешь. И что же делать?

    -  Зато теперь открыт путь к отступлению! - вслух закончил мою мысль балтиец Карась. - Бежать!

    И мы побежали. Я даже про усталость забыл - настолько, что, перепрыгивая через железнодорожное полотно, подхватил на руки комиссара Огонькова. Он завел было снова свое:

    -  Бросьте меня, товарищи, налегке спасаться удобнее, - но, обернувшись и увидев парящего в небе во всей своей отвратительной красе дракона, взвизгнул и вцепился в меня точно утопающий.

    Мы бежали через поле, оставив далеко позади место сражения. Карась огромными прыжками скакал впереди, я с Огоньковым старался не отставать.

    Дракон летел за нами, дыша пламенем и черной угольной пылью. Колеса, превратившиеся в зубы, страшно стучали. Мне было слышно, как товарищ комиссар, зажмурив глаза, умоляюще бормотал:

    -  Постой, паровоз! Постой, паровоз! Постой, паровоз… не стучите, колеса…

    -  Солнце! - завопил я, останавливаясь.

    -  Постой, паровоз… Что?

    -  Солнце!

    Карась тоже остановился, обернулся, увидел и, шатаясь, подошел к нам. Дракон завис метрах в десяти от земной поверхности. Еще тоненькие и бледные лучи восходящего солнца пригвоздили его к небосводу, лишив сил.

    -  Выдохлась тварь?! - недоверчиво спросил Карась.

    Дракон в последний раз взмахнул крыльями, дыхнул струйкой бесцветного пара и бесформенной железной грудой рухнул вниз.

    Когда улеглась снежная пыль, товарищ Огоньков спрыгнул с моих рук на землю и довольно бодро осведомился:

    -  Мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло? Только без всяких там фокусов и декадентско-поповских штучек. Я материалист!

    Матрос посмотрел на меня, как бы приглашая тут же выдать товарищу комиссару объяснение: мол, у меня это лучше получится. Посмотрел… и надолго задержал взгляд.

    -  Потом, - махнул я рукой. - Дайте отдышаться… - И вытер пот со лба. - Фу ты… Стану я, товарищи, наверное, вегетарианцем. И запишусь к тому же в отряд партизан-террористов, которые только тем и занимаются, что пускают под откос поезда… А что это вы так на меня смотрите? Петро? Товарищ Огоньков?

    И матрос, и комиссар глядели на меня во все глаза, раскрыв рты. И если во взгляде Огонькова был лишь испуг и недоумение, то в глазах Карася ясно прочитывалось сочувствие. Будто я был уродом, а он меня по этому поводу жалел. Что такое?

    -  Адольф, - осторожно начал комиссар, - а ты не это… не из той же банды, с которой мы только что сражались?

    -  Ты что? - возмутился я. - Кто тебя на руках из-под огня вынес?

    -  Да погоди ты! - оборвал комиссара матрос - Может, жена тебе попалась какая-нибудь курва гулящая? Эх, бедняга…

    -  Не женат я! - пожал я плечами.