Но я уже подбежал к двери, но распахнуть ее не успел. Она распахнулась сама - более того, слетела с петель, сбив меня с ног. Я рухнул, едва не расшибив затылок о столешницу, а из темного закутка комнатки повеяло ледяным, нездешним ветром, и выкатился на середину кабинета какой-то тряпичный ком размером с округлую снежную глыбу, которую ставят в основание снеговика. Я ахнул - в уши мои одновременно с изумленными матросскими матюгами ударился вопль комиссара Огонькова - и понял, что тряпичный ком не что иное, как собственной персоной экзекутор Сашка, но смятый и сдавленный, совершенно потерявший человеческие очертания; будто великан, обладающий чудовищной силой, положил Сашку на ладонь и сжал пальцы, придав телу несчастного матроса шарообразную форму.

    -  …Мать, - закончил витиеватое коленце Карась.

    -  Мама… - простонал товарищ Огоньков. Поднявшись на ноги, я подошел к темному провалу. Никакого барона в чуланчике не было. Крохотное оконце, и впрямь напоминающее корабельный иллюминатор, было выбито вместе с рамой. Края пролома обуглились и слегка дымились…

    -  Утек, паскуда! - рявкнул Карась, появившийся за моей спиной. - И как он пролез сюда?.. Ну отселя он гро-охнется… Третий этаж ведь - не шутка.

    -  Мама… - стонал комиссар, морща лицо, юношеский румянец на котором снова сменился синеватой трупной бледностью. - Распрямись немедленно… Рас… раскатайся обратно… Что за цирковые трюки!

    Я оглянулся - тряпичный ком не шевелился больше и никак не думал распрямляться или раскатываться. А комиссар, сжимая обеими руками разряженный маузер, отступал прочь из кабинета - пока не ткнулся спиной в закрытые дверные створки.

    -  Шпангоут в глотку до потрохов… - озадаченно выговорил Карась, извлекая свою 1 олову из пролома. - Слышь, братишки, а ведь барона-то нет! Я высунулся глянуть, как он по мостовой распластается, а… Нет его. Не мог же он комариком упорхнуть, в самом деле?

    -  Мог, - едва не ляпнул я, но вовремя опомнился. Я и не понимал еще - повезло мне или нет. В том, что мой клиент Черный Барон живехонек, сомневаться не приходилось. Но где его искать?!

    -  Помогите… - придушенно прохрипел кто-то.

    Карася рядом со мной уже не было. Он суетился вокруг закатанного в аккуратный колобок приятеля, приговаривая:

    -  Сейчас, братишка, потерпи… Сейчас мы тебя в порядок приведем. Сейчас… Не мычи! Не мычи, говорю, а лучше подскажи, где у тебя здесь рука, а где нога. Эка скрючило бедолагу…

    Комиссар товарищ Огоньков стоял у двери, бледненький, синенький и колеблющийся, словно пламя зажигалки. Он то закрывал, то открывал глаза: наверное, не в силах решить - рухнуть в обморок сейчас или немного погодя.

    Вокруг нас загудело, точно самопроизвольно включился где-то в недрах громадного дома гигантский трансформатор. Карась все еще возился с покалеченным Сашкой, товарищ Огоньков балансировал на пороге сознания и бессознания, а я уже все понял.

    -  Вниз! - гаркнул я, первым показывая пример. Дверные створки заклинило. Чтобы комиссар не мешал мне, я просто подхватил его под мышку и несколькими сильными ударами ноги вышиб обе створки. Что-то хрустнуло, дверь с дверным косяком рухнула на пол, открыв проход. Я выбежал в чащобу колонн, повернулся - Карась, отчаявшись привести приятеля в порядок, спешил из кабинета. Сашку он катил перед собой как свернутый матрас.

    -  Пустите, товарищ, - пискнул комиссар.

    Я поставил его на ноги. Товарищ Огоньков немедленно шлепнулся на задницу, тяжело дыша, сжимая обеими руками бесполезный маузер.