-  Начальство пожаловало, - весело констатировал детина, сдвинув на затылок бескозырку. - Постановления зачитывать будете? Все равно, братишки, барона вашего мы уже елдыкнули по темечку… Эй, браток, браток! Ты чего заваливаешься?

    -  Я не заваливаюсь, - хрипло сообщил бледный комиссар, пряча в кобуру маузер. - Я споткнулся. Зачем вы, товарищ матрос, халат этот напялили?

    -  Халат знатный, - выпятив мясистую нижнюю губу, погладил себя по бокам матрос - Теплый, мягкий… Рудольфу он все равно уже не понадобится.

    Я огляделся, ища глазами труп моего клиента, так и не успевшего огласить желание, за выполнение которого он готов был передать в вечное пользование моей конторе собственную душу… Мягкий ковер под ногами, полки с книгами, закрывающие стены от пола до потолка, похожий на гробницу стол, заваленный бумагами. И никакого трупа.

    -  Ваша фамилия, товарищ? - строго вопросил комиссар, доставая из кармана кожанки смятый клочок бумаги и химический карандаш.

    -  На что тебе моя фамилия?

    -  Для отчетности, - объяснил товарищ Огоньков, слюнявя карандаш. - Революция должна знать своих героев… В частности того, который ликвидировал крупного буржуазного паука, свившего гнездо в центре города народных стихий.

    -  Фамилия наша исконно балтийская - Карась. Зовусь - Петром. Только я паука . не ликвидировал. Я ему дал раза по корме, чтобы не фордыбачил, а ликвидировать его Сашка Киреев повел.

    -  Какой еще Сашка? Где Сашка?

    -  Где барон?! - воскликнул я.

    -  А вона…

    И балтиец Карась указал на небольшую дверку в задней стенке кабинета, маленькую такую дверцу, которую я сразу и не заметил.

    -  Что-то Сашка долго там… - добавил еще матрос, поднимая со стола серебряную сигарницу.

    -  Ничего не понимаю… - начал комиссар. - Барон еще жив или уже нет?

    Карась закурил сигару, выпустил из ноздрей две толстых мохнатых струи табачного дыма, сунул остальные сигары вместе с сигарницей в обширный карман балахона и, добродушно хмыкнув, пояснил:

    -  Надо думать, братишки, Сашка старого не сразу жизни решил. А поизгаляться парню напоследок захотелось. Евонная, Сашкина, то есть, полюбовница года как три назад в окрестностях этого дома пропала. Люди говорили… ну много чего говорили… Так вот Сашка теперь с барона за все спросит. Не боитесь, он человек верный, Сашка-то. Он со мной вместе на «Авроре»-матушке офицерню царскую линьками гонял. Он эту капиталистическую гниду жалеть не будет. И на подкуп не согласится, и удрать не даст. Да из того чуланчика и не удерешь, если даже постараешься. Люминатор там махонький, и тот задраен. А сам чуланчик метр на метр, как гальюн…

    Я кинулся к двери чуланчика. Так спешил, что через стол перепрыгнул. Копыта и хвост! Ведьмы и ведьмаки! Может, еще успею?! Страсть как не хочется с карьерой прощаться…

    -  Стой! - закричал комиссар, хватаясь за кобуру.

    -  Стой! - закричал матрос, хватаясь за карман с сигарницей.

    Но я уже подбежал к двери, но распахнуть ее не успел.