Следующим действием Гаэр-аша был блок Кайта — воздушной волной отшвырнувший Аббара вместе с бросившейся на помощь Хамманой, и ректор произнёс:

«Всё, дальше сам». На арене Ташши пошатнувшись, вернул контроль над собственным телом, но это выглядело до крайности естественно — блок Кайта отнимает слишком много сил. Правда, времени на отдых у Ташши не было.

«Перехватывай лича, он рвёт мои каналы связи», — сказал Норт.

И в этот момент ударил змеелюд Сахти. Он пытался вмешаться ранее, но всё время падал, и в итоге смирившись с незавидной участью рождённого ползать, ударил из положения лежа. Танаэша взмело волной некромантского пламени, и с невероятной силой ударило о стену арены, отшвырнув как можно дальше от лича, который с яростью рвался на свободу.

И Норт едва слышно хрипло простонал, пытаясь сдержать тварь, но без Танаэша это становилось практически невыполнимой задачей.

«Никас, щит Гарда на Ташши» — мгновенно приказал ректор. — «Норт, держать контроль! Людвиг, стрела Катра на змеелюда. Сейчас!»

И второй удар Сахти нанести не смог, пришлось спешно выставлять щит против стрелы из золотого огня, а в это время Норт, которого уже заметно шатало, несмотря на поддержку вставшего рядом придерживающего его Дана, напрямую переговаривался с Ташши:

«Выпрями ногу. Вижу что сломана. Выпрямляй!»

И в отличие от других зрителей, которые сейчас наблюдали схватку Людвига и змеелюда Сахти, я посмотрела на Танаэша. У принца была сломана нога. Жуткий, открытый перелом, и судя по судорожным попыткам встать — повреждения спины.

«Отпускай лича, займись напрямую Ташши», — приказал ему ректор.

«Попробую совместить, — с трудом отозвался Норт».

«Не сможешь. Эту нежить ты не подчинял, лечить Танаэша и одновременно держать лича ты не сможешь. Отпускай».

И практически сразу:

«Дан, делись резервом с Никасом. Никас, лич нападёт, прикройся гномом. Начали.»

Норт отступил ещё на шаг, прикрываемый Эдвином, закрыл глаза, сжал челюсти и… вышел за рамки классического целительского искусства, а мы все, те кто имел доступ к Зеркалам Света, услышали треск сращиваемых костей, хриплый рык пытающегося сдержать вопль боли Ташши, и его же с трудом сказанное:

«Царапина на груди… Ребро пробило. Мне жаль».

Это было ударом. Для всех нас, посвященных. Потому что мы знали — отступникам нужны четыре царапины на груди тех, кого они планировали сделать собственными марионетками. И первая царапина уже была…

«Вставай, — прерывая всеобщее напряженное молчание, приказал Гаэр-аш. — Боль будет зверская, учти, но медлить больше нельзя».

Медлить больше действительно было нельзя — в том конце арены, где в начале боя стояла команда Ташши, клубилась тьма, от которой, стремительно выстраивая щит за щитом, отступал Никас, одновременно пытаясь прикрыть и брата.

«Тьма изначальная, — прозвучал по общей связи голос лорда Эллохара. — Я вытаскиваю племянников!».

«Нет!» — резко выкрикнул Никас.

«Из песочницы надо было вытаскивать», — проявил характер и Людвиг.

Здесь, в зале, тихо, но отчаянно и жутко взвыла боевая ведьма, у которой и ногтей уже не осталось, и метла вся была обгрызена.

А на месте, где раньше был лич, появился генерал Анревер — легендарный, непобедимый, герой древней Хешисаи и лучший мечник своего времени… кто бы мог подумать, что его жизнь закончилась так печально.