— Кто вам это передал? — спросил я у Литси.

— Человек какой-то...

— Как он выглядел?

— Ну-у... обыкновенно. Немолодой. В руках у него была «Спортивная жизнь» и что-то вроде каталога — он еще заложил страницу пальцем, — и бинокль...

— А голос какой?

— Ну... и голос обычный.

Я со вздохом отпустил педаль тормоза и поехал дальше к Чизику. Литси угодил в ловушку, которая должна была либо напугать, либо погубить его.

Никто, кроме Анри Нантерра, этого устроить не мог. Я Нантерра на ипподроме не видел, а Литси и Даниэль не знали его в лицо.

Если эту ловушку действительно расставил Нантерр, он должен был знать, где сегодня будет находиться Литси, а выяснить это он мог только одним способом: через Беатрис. Я не мог поверить, что она знала, какие последствия будет иметь ее мелкий шпионаж. И мне пришло в голову, что пока ей об этом говорить не стоит. Мне было необходимо, чтобы Беатрис продолжала докладывать Нантерру обо всем, что происходит в доме.

Литси и Даниэль молча сидели на заднем сиденье, несомненно, размышляя о том же самом. Однако когда я попросил их не говорить Беатрис о ложном сообщении, они запротестовали.

— Нет, она должна знать! — решительно заявила Даниэль. — Тогда она поймет, что это надо прекратить! Она увидит, что этот человек — настоящий убийца...

— Я пока не хочу, чтобы она это прекращала, — сказал я. — Потерпи до вторника.

— Почему до вторника?

— Давайте слушаться Кита, — сказал Литси. — Я скажу Беатрис то же самое, что говорил служащим ипподрома: что я поднялся наверх полюбоваться пейзажем.

— Она же опасна! — возразила Даниэль.

— Да, но без нее нам Нантерра не поймать, — сказал я. — Так что будь умницей.

Не знаю, что именно ее убедило, но больше Даниэль не возражала. Некоторое время мы ехали, не говоря ничего существенного. У Литси болели руки и плечи от напряжения, и он время от время покряхтывал и ерзал на сиденье. Я снова принялся размышлять о том человеке, который передал Литси ложную информацию. Спросил у Литси, уверен ли он, что тот человек упоминал Даниэль.

— Уверен, — не задумываясь ответил Литси. — Первое, что он мне сказал: «Вы не знаете женщину по имени Даниэль?» И когда я сказал, что знаю, он мне сказал, что она зовет меня на галерею полюбоваться пейзажем. И показал наверх. Ну, я и пошел.

— Ладно, — сказал я. — Тогда мы кое-что предпримем.

У меня, как почти у любого человека, имеющего отношение к скачкам, в машине был телефон. Я позвонил в «Глашатай» и спросил спортивный отдел. Я не был уверен, что Банти Айрленд, их спортивный обозреватель, освещавший скачки, в этот час будет в редакции, но он оказался на месте. Банти не ездил в Брэдбери: он бывал только на крупных состязаниях, а в другие дни писал свою колонку, не выходя из офиса.

— Мне нужно заказать рекламу, — сказал я. — Она должна быть напечатана в спортивном отделе, на видном месте.

— Ты что, ищешь работу? — насмешливо спросил Банти. — «Жокей ищет лошадь, участвующую в Большом национальном, седло свое, согласен на дальние поездки». Так, что ли?

— Ага, — сказал я. — Очень смешно.

Чувство юмора у Банти не тоньше, чем кожа у бегемота, но в душе он человек добрый.

— Запиши, пожалуйста, слово в слово и убеди вашего спортивного редактора напечатать это крупными буквами, чтоб заметно было.

— Ну, давай, выкладывай.