Росс мог только гадать, как удалось Агнусу продлить их путешествие еще на полчаса. Он вышел в коридор и увидел его там, успокаивающего рассерженных пассажиров.

– Агнус, как вам это удалось? – шепотом спросил он.

– Кажется, наша платформа занята другим поездом, и, поскольку он отправляется в Дарем лишь в пять минут десятого, боюсь, нам удастся высадить пассажиров не раньше чем в девять пятнадцать. Прошу прощения за причиненные неудобства, – добавил он громко.

– Большое спасибо вам, Агнус.

– Рад стараться, сэр. О нет! – воскликнул Агнус, бросаясь к окну. – Это он!

Со всех ног вдоль путей к вокзалу бежал Диего. Росс взглянул на часы – 8:53.

– Мне удалось избавиться от лота, мистер Хардкасл. Последние ушли в Гонконге. Никто не может понять, почему цена так низка.

– Какой была последняя?

– Один фунт и восемь шиллингов.

– Отличный результат, Эйб. Росс оказался прав: вы просто лучший.

– Спасибо на добром слове, сэр. Я лишь надеюсь, что у вас была серьезная причина терять такие деньги, – и, прежде чем Седрик успел ответить, добавил: – Пойду посплю немного.

Седрик взглянул на часы. Фондовая биржа начнет операции через сорок пять минут. В дверь негромко постучали, вошел Себастьян с кофе и печеньем на подносе. Он сел по другую сторону председательского стола.

– Ну, как твои успехи? – спросил Седрик.

– Я позвонил четырнадцати ведущим биржевым маклерам и сообщил, что, если хоть одна акция Баррингтонов пойдет в продажу, мы – покупатели.

– Хорошо. – Седрик вновь посмотрел на часы. – Поскольку Росс не позвонил, у нас по-прежнему остаются шансы.

Он принялся за кофе, то и дело поглядывая на часы.

Когда сотни часов в разных концах Квадратной мили стали отбивать девять, Седрик поднялся, приветствуя гимн Сити. Себастьян остался сидеть, не отрывая взгляда от телефона, будто внушая ему: позвони. В три минуты десятого его внушение подействовало. Седрик схватил трубку и едва не выронил ее на пол.

– На линии «Кейпелс», сэр, – сообщила его секретарь. – Соединить?

– Живо!

– Доброе утро, мистер Хардкасл. Это Дэвид Александер из «Кейпелс». Знаю, мы обычно не работаем с вами на бирже, но до нас дошли слухи, что вы намерены купить акции Баррингтонов, и я подумал, стоит дать вам знать, что у нас имеется приказ на продажу крупного пакета с инструкциями от нашего клиента: с открытием рынка сегодня утром продать все сразу. Хотелось бы знать, по-прежнему ли вы заинтересованы в этом предложении?

– Возможно, – ответил Седрик, стараясь говорить спокойно.

– Однако существует одна важная оговорка, связанная с продажей этого пакета, – предупредил Александер.

– А именно? – спросил Седрик, отлично зная, о чем речь.

– Мы не авторизованы продавать никому, кто представляет семьи либо Баррингтон, либо Клифтон.

– Мой клиент из Линкольншира и, уверяю вас, ни в прошлом, ни в настоящем никак не связан ни с одной из названных семей.

– В таком случае я с удовольствием начинаю продажу, сэр.

Седрик почувствовал себя словно подросток, пытающийся заключить первую в жизни сделку.

– И какова спот-цена, мистер Александер? – поинтересовался он, чувствуя облегчение оттого, что брокер из «Кейпелс» не видит, как лоб ему заливает пот.

– Один фунт и девять шиллингов. На момент открытия акции поднялись на шиллинг.

– Сколько вы предлагаете акций?

– По нашим записям, у нас один миллион двести тысяч акций, сэр.