|
Он скинул желтые подтяжки, дав мешковатым серым брюкам упасть кучкой на пол вместе с брюшком-подушкой, затем наклонился и развязал шнурки черных кожаных полуботинок лорда Гленартура, скинул их и тоже сложил все в сумку. Достал пару новеньких, по последней моде, брюк-дудочек и не удержался от улыбки, втискиваясь в них: никаких подтяжек, только кожаный ремень, который выбрал себе на Карнаби-стрит, когда находился в Лондоне на другом задании. Наконец он обулся в коричневые замшевые мокасины, которым еще не приходилось топтать ковер первого класса. Взглянув в зеркало, он наконец увидел себя.
Доерти взглянул на часы: одиннадцать минут и сорок одна секунда на то, чтобы добраться до безопасного места – своей новой каюты. Надо поторапливаться: если бомба взорвется, а он не успеет покинуть помещения первого класса, подозреваемый будет только один. Он затолкал все пузырьки и баночки назад в сумку, застегнул молнию и быстро прошел к двери. Осторожно приоткрыл ее и выглянул в салон. Ни души. Даже пьяный исчез. Он быстро прошел мимо опустевшего кресла, где лишь глубокий отпечаток грузного тела напоминал о том, что недавно здесь кто-то сидел. Доерти поспешил через салон к парадной лестнице: пассажир второго класса в хоромах первого. Он не останавливался, пока не достиг третьей палубы – демаркационной зоны. Перелез через красную цепь, отделявшую каюты офицеров от рядовой команды, и впервые немного расслабился: еще не в безопасности, но уже вне основной зоны боевых действий. Он ступил на зеленый палас и почти бегом спустился по более узкому трапу еще на четыре пролета, пока не добрался до палубы, где его дожидалась вторая каюта. Он начал искать дверь с номером 706. Миновав номера 726 и 724, заметил припозднившегося кутилу, безуспешно пытавшегося вставить ключ в замочную скважину. Может, это даже не его каюта? Доерти отвернулся, проходя мимо, – не потому, что гуляка мог бы потом опознать его или кого-то еще, когда заревет сигнал тревоги. Добравшись до каюты 706, он отпер дверь и шагнул внутрь. Там он взглянул на часы – семь минут и сорок три секунды до того момента, когда подскочат все, как бы крепко ни спали. Доерти прошел к своей койке, поднял подушку и нашел на месте новенький паспорт и билет, которые превратили его из лорда Гленартура в Дэйва Роскоу, 47, Напир-драйв, Уотфорд. Род занятий: художник и декоратор. Он рухнул на койку и вновь посмотрел на часы: шесть минут и девятнадцать секунд, восемнадцать, семнадцать… времени более чем достаточно. Трое из его напарников тоже наверняка бодрствуют в ожидании, но в следующий раз им удастся пообщаться лишь в баре «Волонтер» на Фоллс-роуд, за парой пинт «Гиннесса». Они никогда не будут вспоминать на публике о сегодняшней ночи: их отсутствие в обычных местах сходок в западном Белфасте наверняка будет замечено, и еще несколько месяцев, если не лет, им придется ходить в подозреваемых. Тут он услышал громкий удар в дверь соседней каюты и решил, что гуляка наконец сдался. Шесть минут двадцать одна секунда… Каждый раз одни и те же тревоги и страхи, когда бы тебе ни приходилось ждать. Не оставил ли ты улик, которые приведут прямо к тебе? Допустил ли какие-нибудь ошибки, которые провалят операцию и сделают тебя посмешищем дома? Он не успокоится, пока не очутится в спасательной шлюпке или, еще лучше, на борту другого судна, идущего в какой-нибудь порт. Пять минут четырнадцать секунд… Он знал, его соотечественники, бойцы за их общее дело, сейчас нервничают точно так же. Ожидание – всегда самая тяжелая часть операции, оно вне твоего контроля, ты ничего с ним не можешь поделать. Четыре минуты и одиннадцать секунд… Хуже, чем футбольный матч, когда ведешь один-ноль, но знаешь, что соперник сильнее и вполне способен победить в дополнительное время. Он вспомнил наставления командира своего подразделения: когда зазвучит сигнал тревоги, ты должен оказаться на палубе в числе первых, и в числе первых – в спасательной шлюпке. |
