– А что конкретно может не сработать?

– Если лилии будут оставаться в каюте – все в порядке. Никто в каютах по этому коридору и, возможно, палубой ниже не уцелеет. Под теми цветочками заложены шесть фунтов динамита – много больше, чем требуется, но мы хотим наверняка отработать наши деньги.

– Ключ принесли?

– Да, – ответил Лиам. – Каюта семьсот шесть. Новый паспорт и билет найдете под подушкой.

– Чего-нибудь еще стоит опасаться?

– Нет. Просто убедитесь перед уходом, что секундная стрелка пошла.

– До встречи в Белфасте, – улыбнулся Гленартур. – А если вдруг окажемся в одной спасательной шлюпке – сделайте вид, что мы незнакомы.

Лиам кивнул, подошел к двери и медленно приоткрыл. Выглянул в коридор. Возвращавшихся с обеда пока не было видно. Он быстро прошел в конец коридора и отворил дверь с табличкой «Пользоваться только в аварийной ситуации». Тихонько закрыв за собой дверь, он спустился по гулким металлическим ступеням трапа, никого не встретив. Примерно через пять часов на этом трапе начнется давка: охваченные паникой люди решат, что судно налетело на айсберг.

Он достиг седьмой палубы, открыл аварийную дверь и вновь осторожно выглянул. Снова никого. Он прошел по узкому коридору и направился к своей каюте. Несколько человек возвращались с обеда, но никто не проявил к нему ни малейшего интереса. За многие годы Лиам превратил незаметность в своего рода искусство. Он отпер дверь своей каюты и, как только оказался внутри, упал на койку: дело сделано. Он проверил время – 22:50. Ждать придется долго.

– Это мог быть стюард.

– Вряд ли, полковник, потому что на двери висела табличка «Не беспокоить», да и вошедший не постучал. К тому же он зашел в каюту, как в свою собственную.

– Глаз с этой двери не спускать, и если кто-то выйдет, проследите за ним. Я сейчас спущусь проверю Крэнна в каютном классе, может, у него есть новости. Если нет – попробую пару часов поспать. Сменю тебя в два. Если что-то покажется странным – сразу буди.

– Какие у нас планы по приходе в Нью-Йорк? – спросил Себастьян.

– В «Большом яблоке» мы простоим всего тридцать шесть часов, – ответила Сэм, – поэтому не должны будем терять ни минуты. Утром сразу едем в Метрополитен-музей, потом быстренько пройдемся по Центральному парку, оттуда – на ланч в «Сарди». После ланча идем в музей Фрика, а на вечер папа купил нам с тобой билеты на «Хеллоу, Долли!» с Кэрол Ченнинг.

– Что, вот так, без остановки?

– Разрешу тебе прогуляться по Пятой авеню, но только поглазеть на витрины. Тебе же не по карману коробочка от Тиффани, не говоря уже о том, что, как я думала, ты положишь в нее. Но если захочешь сувенир из Нью-Йорка, мы сбегаем в «Мейси» на Западной Тридцать четвертой улице, выберешь себе что-нибудь – там их тысячи, и все меньше чем за доллар.

– О, вот это мне по карману! Кстати, что такое «Фрик»?

– Любимая картинная галерея твоей сестры.

– Но Джессика никогда не была в Нью-Йорке.

– Это не помешало ей знать каждую картину в каждом зале. Ты увидишь там ее любимое полотно.

– Вермеер, «Прерванный урок музыки».

– Неплохо, – улыбнулась Сэм.

– Еще вопросик, перед тем как выключу свет. Кто такой Себастьян?

– Он не Виола.

– И благодарить за это Себ должен Джессику. – Гарри взял ее за руку.

– Как бы я хотела, чтобы она была сейчас с нами в этом рейсе.