7  Однако плащ твой быстро укорочен;

И если, день за днем, не добавлять,

Он ножницами времени подточен.

10  На «вы», как в Риме стали величать,

Хоть их привычка остается зыбкой,

Повел я речь, заговорив опять;

13  Что Беатриче, в стороне, улыбкой

Отметила, как кашель у другой

Был порожден Джиневриной ошибкой.

16  Я начал так: "Вы – прародитель мой;

Вы мне даете говорить вам смело;

Вы дали мне стать больше, чем собой.

19  Чрез столько устий радость овладела

Моим умом, что он едва несет

Ее в себе, счастливый до предела.

22  Скажите мне, мой корень и оплот,

Кто были ваши предки и который

В рожденье ваше помечался год;

25  Скажите, велика ль была в те поры

Овчарня Иоаннова, и в ней

Какие семьи привлекали взоры".

28  Как уголь на ветру горит сильней,

Так этот светоч вспыхнул блеском ясным,

Внимая речи ласковой моей;

31  И как для глаз он стал вдвойне прекрасным",

Так он еще нежней заговорил,

Но не наречьем нашим повсечасным:

34  "С тех пор, как «Ave» ангел возвестил

По день, как матерью, теперь святою,

Я, плод ее, подарен свету был,

37  Вот этот пламень, должной чередою,

Пятьсот и пятьдесят и тридцать крат

Зажегся вновь под Львиною пятою.

40  Дома, где род наш жил спокон, стоят

В том месте, где у вас из лета в лето

В последний округ всадники спешат.

43  О прадедах моих скажу лишь это;

Откуда вышли и как звали их,

Не подобает мне давать ответа.

46  От Марса к Иоанну, счет таких,

Которые могли служить в дружине,

Был пятой долей нынешних живых.

49  Но кровь, чей цвет от примеси Феггине,

И Кампи, и Чертальдо помутнел,

Была чиста в любом простолюдине.

52  О, лучше бы ваш город их имел

Соседями и приходился рядом

С Галлуццо и Треспьяно ваш предел,

55  Чем чтобы с вами жил пропахший смрадом

Мужик из Агульоне иль иной

Синьезец, взятку стерегущий взглядом!

58  Будь кесарю не мачехой дурной

Народ, забывший все, – что в мире свято,

А доброй к сыну матерью родной,

61  Из флорентийцев, что живут богато,

Иной бы в Симифонти поспешил,

Где дед его ходил с сумой когда-то.

64  Досель бы графским Монтемурло слыл,

Дом Черки оставался бы в Аконе,

Род Буондельмонти бы на Греве жил.

67  Смешение людей в едином лоне

Бывало городам всего вредней,

Как от излишней пищи плоть в уроне.

70  Ослепший бык повалится скорей

Слепого агнца; режет острой сталью

Единый меч верней, чем пять мечей.

73  Взглянув на Луни и на Урбисалью,

Судьба которых также в свой черед

И Кьюзи поразит, и Синигалью,

76  Ты, слыша, как иной пресекся род,

Мудреной в этом не найдешь загадки,

Раз города, и те кончина ждет.

79  Все ваше носит смертные зачатки,

Как вы, – хотя они и не видны

В ином, что длится, ибо жизни кратки.

82  Как берега, вращаясь, твердь луны

Скрывает и вскрывает неустанно,

Так судьбы над Флоренцией властны.