97  Как разум мои взирал, оцепенелый,

Восхищен, пристален и недвижим

И созерцанием опламенелый.

100  В том Свете дух становится таким,

Что лишь к нему стремится неизменно,

Не отвращаясь к зрелищам иным;

103  Затем что все, что сердцу вожделенно,

Все благо – в нем, и вне его лучей

Порочно то, что в нем всесовершенно.

106  Отныне будет речь моя скудней, -

Хоть и немного помню я, – чем слово

Младенца, льнущего к сосцам грудей,

109  Не то, чтоб свыше одного простого

Обличия тот Свет живой вмещал:

Он все такой, как в каждый миг былого;

112  Но потому, что взор во мне крепчал,

Единый облик, так как я при этом

Менялся сам, себя во мне менял.

115  Я увидал, объят Высоким Светом

И в ясную глубинность погружен,

Три равноемких круга, разных цветом.

118  Один другим, казалось, отражен,

Как бы Ирида от Ириды встала;

А третий – пламень, и от них рожден.

121  О, если б слово мысль мою вмещало, -

Хоть перед тем, что взор увидел мой,

Мысль такова, что мало молвить: «Мало»!

124  О Вечный Свет, который лишь собой

Излит и постижим и, постигая,

Постигнутый, лелеет образ свой!

127  Круговорот, который, возникая,

В тебе сиял, как отраженный свет, -

Когда его я обозрел вдоль края,

130  Внутри, окрашенные в тот же цвет,

Явил мне как бы наши очертанья;

И взор мой жадно был к нему воздет.

133  Как геометр, напрягший все старанья,

Чтобы измерить круг, схватить умом

Искомого не может основанья,

136  Таков был я при новом диве том:

Хотел постичь, как сочетаны были

Лицо и круг в слиянии своем;

139  Но собственных мне было мало крылий;

И тут в мой разум грянул блеск с высот,

Неся свершенье всех его усилий.

142  Здесь изнемог высокий духа взлет;

Но страсть и волю мне уже стремила,

Как если колесу дан ровный ход,

145  Любовь, что движет солнце и светила.