106  Вас, пастырей, провидел Иоанн

В той, что воссела на водах со славой

И деет блуд с царями многих стран;

109  В той, что на свет родилась семиглавой,

Десятирогой и хранила нас,

Пока ее супруг был жизни правой.

112  Сребро и злато – ныне бог для вас;

И даже те, кто молится кумиру,

Чтят одного, вы чтите сто зараз.

115  О Константин, каким злосчастьем миру

Не к истине приход твой был чреват,

А этот дар твой пастырю и клиру!"

118  Пока я пел ему на этот лад,

Он, совестью иль гневом уязвленный,

Не унимал лягающихся пят.

121  А вождь глядел с улыбкой благосклонной,

Как бы довольный тем, что так правдив

Звук этой речи, мной произнесенной.

124  Обеими руками подхватив,

Меня к груди прижал он и початым

Уже путем вернулся на обрыв;

127  Не утомленный бременем подъятым,

На самую дугу меня он взнес,

Четвертый вал смыкающую с пятым,

130  И бережно поставил на утес,

Тем бережней, что дикая стремнина

Была бы трудной тропкой и для коз;

133  Здесь новая открылась мне ложбина.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ Комментарии

1  О новой муке повествую ныне

В двадцатой песни первой из канцон,

Которая о гибнущих в пучине.

4  Уже смотреть я был расположен

В провал, раскрытый предо мной впервые,

Который скорбным плачем орошен;

7  И видел в круглом рву толпы немые,

Свершавшие в слезах неспешный путь,

Как в этом мире водят литании.

10  Когда я взору дал по ним скользнуть,

То каждый оказался странно скручен

В том месте, где к лицу подходит грудь;

13  Челом к спине повернут и беззвучен,

Он, пятясь задом, направлял свой шаг

И видеть прямо был навек отучен.

16  Возможно, что кому-нибудь столбняк,

Как этим, и сводил все тело разом, -

Не знаю, но навряд ли это так.

19  Читатель, – и господь моим рассказом

Тебе урок да преподаст благой, -

Помысли, мог ли я невлажным глазом

22  Взирать вблизи на образ наш земной,

Так свернутый, что плач очей печальный

Меж ягодиц струился бороздой.

25  Я плакал, опершись на выступ скальный.

"Ужель твое безумье таково? -

Промолвил мне мой спутник достохвальный.

28  Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво.

Не те ли всех тяжеле виноваты,

Кто ропщет, если судит божество?

31  Взгляни, взгляни, вот он, землею взятый,

Пожранный ею на глазах фивян,

Когда они воскликнули: "Куда ты,

34  Амфиарай? Что бросил ратный стан?",

А он все вглубь свергался без оглядки,

Пока Миносом не был обуздан.

37  Ты видишь – в грудь он превратил лопатки:

За то, что взором слишком вдаль проник,

Он смотрит взад, стремясь туда, где пятки.

40  А вот Тиресий, изменивший лик,

Когда, в жену из мужа превращенный,

Всем естеством преобразился вмиг;

43  И лишь потом, змеиный клуб сплетенный

Ударив вновь, он стал таким, как был,

В мужские перья снова облаченный.